Лобачев Петр Гаврилович

Военная служба для Петра Гавриловича началась в 1944 году, когда его призвали в ряды Советской армии. А до этого на фронт забрали сестру и отца Петра. Подготовка новобранца проходила в соседнем с его родным селе: зимой они совершали марши на лыжах, а летом готовили их на снайперов: до обеда занимались, после – помогали колхозу по хозяйству. Осенью всех подготовленных  солдат забрали в город Калачинск, чтобы обучить их в школе снайперов и затем формировать отряда на фронт. В феврале отряд был готов к отправке, но их участия в войне все не требовалось. Тем временем война закончилась, отряд Петра Гавриловича погрузили в вагоны-теплушки и отправили в Монголию. Везли их до азиатской страны около 20 дней. Там молодые солдаты обосновались, и некоторое время жили в монгольских степях. «Дни в Монголии жаркие, - вспоминает Петр Гаврилович, - а ночи холодные. Мы выкапывали яму, стелили туда шинель и еще одной сверху укрывались - так и спали». Подойдя к маньчжурской границе, солдаты перешли ее и освободили Маньчжурию от японских империалистов. Шли в основном ночью, марш был тогда совершен на 250 километров. По выходу с территории Манчжурии Петр Гаврилович попал в танковое училище. Но снова Петру Лобачеву довелось побывать в Китае уже позже, когда он приехал туда для того, чтоб обучить китайцев вождению на русских танках. За эту помощь китайское правительство наградило его своей медалью.

На следующий день после демобилизации Петр Игнатьевич подал заявление в милицию о приеме на службу. Работал он сначала инспектором ЗАГСа, потом начальником паспортного стола, начальником спецкомендатуры. И после этого 25 лет проработал участковым Тисульского района. Сначала было очень трудно – участок большой, а на весь район 6 участковых. Все не успеешь за день, работал круглые сутки. И все пешком. Потом дали ему, первому в районе, велосипед! На нем, говорит, Петр Гаврилович, было легче работать. За время службы на Петра Гавриловича не было написано ни единой жалобы от населения, только благодарности. Медалями и грамотами регулярно награждало его руководство милиции.

Публикация взята из журнала ГУВД Кемеровской области "На страже Кузбасса" № 5-6 2005 год

Левашов Михаил Кузьмич

Лично ответственен

Маленький неуютный кабинет 2х4 метра, по стенам которого развешаны стенды  с  пожелтевшими фотографиями и   вырезками из газет, напоминает  музей.  Из мебели: два стола, четыре стула и сейф.  Вдвоём разойтись можно, если зайти за приставной столик, а втроём поместятся   только стоя.  Но лицо хозяина кабинета светится радостью встречи: председатель Совета ветеранов милиции Кировского РОВД Михаил Кузьмич Левашов  известен своим радушием  и приветливостью. Я смотрю на фотографию молодого лейтенанта милиции, одетого в строгую синюю шинель 50-х годов,  и с трудом узнаю на ней Михаила Кузьмича. Это вырезка из заводской многотиражки, где под снимком  сказано: «Каждому читателю заводской многотиражки хорошо знакомо имя Михаила Кузьмича Левашова. Сотрудник милиции  -  наш постоянный  корреспондент. Все его выступления направлены на борьбу с нарушениями общественного порядка.  Он бессменный организатор общественности по проведению шефской работы среди трудновоспитуемых детей и подростков. Он не только устно пропагандирует свои идеи, но и практически проводит их в жизнь».

Почти всё,  о чём я рассказываю в этой  публикации,   не только  мои личные впечатления.  Здесь отражено то, что  опубликовано в прессе,  услышано от  многочисленных  людей, хорошо знающих  Михаила Кузьмича, а также из уст самого Левашова. 

По работе в милиции мы знакомы с Михаилом Кузьмичом уже 37 лет.  Высокое чувство долга, отзывчивая душа, стремление помочь слабому, оказавшемуся в беде, внимание к житейским заботам человека, доброта  -  именно эти качества,  которые делают человека  Человеком, свойственны  Левашову.  И этими качествами он пользуется на протяжении всей своей многолетней  работы.   Для него нет чужого горя. Он воспринимает его, как своё,  и искренне радуется положительному решению вопроса.

В раннем возрасте Михаилу  (он осиротел в 16 лет), как и его младшему брату,  многое пришлось пережить. Трудное детство выпало на его долю. Родился Михаил Кузьмич в деревне Камышинка Мариинского района в  крестьянской семье.  До призыва в армию работал в колхозе. И уже с малых лет относился к работе добросовестно, с душой. Старание подростка заметил председатель колхоза, однофамилец  Михаила  -  Левашов Перфирий.  Он пригласил  15-летнего парнишку в кабинет и предложил возить на лошади еду и воду трактористам в поле. Шел трудный, голодный 1937-й год. В семье на пропитание хлеба не хватало.  Миша сам недоедал, а часть своего хлеба отдавал  младшему  брату.  Предложение председателя  он  принял  с  удовольствием. Ежедневно, развозя продукты механизаторам, он тщательно осматривал каждую булку хлеба.  Если попадался припёк - наплыв на краешке булки, он осторожно отрывал его и глотал, не пережевывая. Тем и  поддерживал силы.  Но однажды  бригадир тракторного отряда Захар Улихин на одной из булок заметил  отлом припёка и спросил Мишу:  «Ты съел?»  Мальчишка молча кивнул головой. «Беспризорная тварь!» - выругался бригадир и пнул мальчишку ногой.  Сжалось от боли и обиды сердце подростка. А сколько  их  потом  было,  обид?  Но  мир не без добрых    людей. 

Председатель колхоза, узнав о  происшедшем,  отнёсся  к  нему по-другому.  Он  не  стал  наказывать  подростка  за,   казалось  бы,  грубый  проступок. Напротив:  в этот же день он  дал распоряжение  хлебопёкам  выдавать братьям – сиротам булку хлеба ежедневно. А к осени направил Михаила учиться в Томский землеустроительный техникум, а его брата  в Мариинский сельскохозяйственный.  Но получилось так, что закончить учёбу братьям не удалось.   Михаила призвали с 4-го курса, а через год ушёл служить его брат Алексей.

В мае 1941 года военкомат направил Михаила Левашова учиться на курсы младших лейтенантов, но в июне началась война, и курсы были расформированы. Левашов попал во вновь организованную  210-ю танковую бригаду на должность начальника радиостанции. А в 1945 году начальником радиостанции 257-й  танковой бригады он принимает участие в боях с японской Квантунской армией, оккупировавшей Манчжурию.

Хорошо запомнился Михаилу бой за город Мулин. Сломив сопротивление противника, наши части овладели городом.  Неожиданно появился японский самолёт. Прозвучала команда: «Воздух!»  Люди  -  врассыпную, танки рассредоточились в разные стороны: ожидали бомбёжки.  Самолёт сделал круг над соединением и  на маленьком парашюте сбросил пакет.  В пакете  находилось  сообщение:  «Япония прекращает сопротивление».  Грянуло дружное  «Ура!»  Бригада двинулась вперёд, не утрачивая боевого духа. Настроение было праздничное, чувствовалось окончание войны. Преодолевая сложный рельеф местности: то крутизну каменистых сопок, то их болотистые подножья, танкисты были вынуждены  в топких местах делать дубовые трапы. Их клали под гусеницы.  Танки проходили, а трапы вьючили к башням и двигались дальше.  17 августа, утром, между двух сопок, поросших лесом, их встретил внезапный шквал орудийного, пулемётного и ружейного огня.  В танковом десанте погибли несколько человек.  Японцев из ущелья выбили, там же заняли временную оборону.  Левашов поднялся на танк оценить обстановку.  У его ног разорвалась мина. От грохота он почти оглох.  Но оглядел себя  -  ни царапины. Таково «военное  счастье».  А рядом заместителю командира батальона  осколком пробило щёку, а  мелкий осколок, влетевший в танк через смотровую щель, смертельно ранил механика-водителя.  К вечеру короткими перебежками и по-пластунски  подобрались к позициям японцев.  Штыковой атакой  неприятеля выбили.

Окончилась война.  Михаил Левашов, прослуживший в Армии 7 лет,  в 1950 году направлен  на учёбу в школу МГБ СССР.  После двух лет учёбы получает назначение в органы внутренних дел на юге Кузбасса. Затем его переводят в г. Кемерово, где 21 год он отдал  работе  в Кировском РОВД. Начинал оперуполномоченным ОБХСС  с изучения предприятий района, людей, там работающих. Немало хороших и добрых людей  встретилось  ему на заводах «Прогресс»,  «Коммунар»,  АКЗ, на  Кировской автобазе.    Общение с ними очень помогало ему в работе.  Хорошо знали молодого коммуниста и в райкоме партии, и в райисполкоме.  Впервые в «немилость» к районным властям и начальнику горотдела внутренних дел А.А. Чекистову попал Левашов в 1955 году. Что же случилось, что же такое нехорошее произошло в Кировском РОВД?

В ночь перед Пасхой на охрану общественного порядка на территории Кировской церкви и прилегающей к ней  местности  старшим и ответственным был назначен коммунист, участковый уполномоченный, обслуживающий этот    участок, старший лейтенант милиции Савинов с группой приданных ему милиционеров.    Работали с вечера до утра добросовестнейшим образом, и потому на охраняемой ими территории не допустили ни одного правонарушения.  В другие годы подростки из рук старушек вырывали куличи, яйца, на что шли жалобы как в милицию, так и священнослужителям.

Утром, в знак благодарности, настоятель церкви дал Савинову небольшую сумму денег и попросил, чтоб он эту сумму разделил между  сотрудниками, охранявшими порядок.  Савинов так и поступил.  По общему решению накрыли стол,  выпили, закусили и разошлись по домам спать.  Позднее обо всём этом узнал начальник горотдела  А.А. Чистов.  Он, в свою очередь, доложил в горком партии.  Быстро было организовано персональное дело коммуниста Савинова и рассмотрено на партийном собрании в РОВД.  Чиновники из горкома, райкома КПСС и ГОВД резко осудили поступок коммуниста Савинова и приняли решение исключить его  из рядов КПСС и уволить из органов милиции за действия, оскорбляющие честь члена КПСС  -  связь с церковью.  В защиту Савинова выступил М.К. Левашов.  Он осудил доносчиков и предложил не исключать Савинова  из рядов КПСС и не увольнять из органов милиции.  Вместо этого  он предложил поступить по чести и  справедливости:  объявить всему наряду благодарность за добросовестный труд.

После этого случая отношения  Левашова с «высоким руководством» стали охладевать,  и он попросил перевести его на другой участок работы: участковым уполномоченным.

Служил он, пожалуй, необычно.  Поменяв кабинет, он с первых дней новой работы понял, что профилактика правонарушений не менее важна, чем установление и розыск преступников. И там, и здесь, ты «один в поле не воин».  И в 1959 году Левашов  «пошёл в народ».  Он будоражил сознание людей, призывал отречься от равнодушия, звал каждого вносить свою лепту в укрепление правопорядка, особенно же в борьбу с детской беспризорностью и преступностью.

Трудные годы войны обострили все наши беды. Особенно бросалась в глаза детская беспризорность. Дети были вынуждены ютиться в подвалах, на чердаках, в теплотрассах. Голодные, оборванные, грязные, они искали себе пропитание, не разбираясь в методах. Их пачками ловили и отправляли в колонии для несовершеннолетних.

Каждый случай, связанный с преступлением мальчишек, вызывал в сердце Михаила Кузьмича неутихающую  тревогу.   Подростков надо было спасать. Ведь за ними  -  наш завтрашний день.  Каким он будет,  зависело от нас, людей старшего поколения, и от Левашова в частности.  В  РОВД  в то время на эту работу смотрели сквозь пальцы. Считали, что есть работа посерьёзнее:  грабежи и разбои, убийства и изнасилования.  Немало было и бандитских формирований. Но наряду с решением этих задач Михаил Кузьмич не мог отступить от решения основной, по его убеждению, задачи:  борьбы с детской беспризорностью и преступностью.  Он стал частым гостем в комитете ВЛКСМ  района,  в парткомах и профкомах заводов, опирался на лучших рабочих и инженерно-технических работников, понимающих важность этой работы.  И люди  отозвались.                                                                                                                                         

Так, за судьбу Светы Воробей  взялась  Е.Ф. Володина  -  инженер отдела Главного энергетика,  за судьбу  Славы Носова  -  Р.А. Барсеткова,  а М.А.Кикоть взял в свою семью и воспитал  Петю Субботина.  Многие дети были усажены за парты в школах.  Примеров можно привести множество.  По сути, первые ростки профилактики правонарушений в Кемерове пошли от пытливого ума и настойчивости М.К. Левашова.  Его не понимали,  говорили:  «Занимаешься не своим делом».  Сомневались,  устойчивая ли у него психика. Даже предлагали инвалидность первой группы с  диагнозом «маниакально-депрессивный синдром».  Но Левашов спасовать не мог. Потребовал комиссию.  Она подтвердила:  на работу в милиции годен. 

Замечу попутно, что только через 9 лет Министр внутренних дел Н.А. Щёлоков  заявит: «Профилактика правонарушений  -  главное направление в работе милиции». Издаст приказ  МВД  СССР,  и  на его основе будут созданы отделения и отделы по профилактике правонарушений.

Время работало на Левашова.  В газетах появились статьи, призывающие бороться с равнодушием.  В 1963 году большим тиражом был издан плакат о работе общественности Кировского района по профилактике правонарушений и преступности среди населения и особенно среди несовершеннолетних. Люди, видя полезность затеи  Левашова, потянулись к нему.  Стали создавать свои Советы профилактики на предприятиях, при уличных комитетах.

     Одна из активисток завода «Прогресс»,  проводившая огромную работу среди подростков,  в период правления Н.С.Хрущёва  заметила по поводу разделения обкомов партии на  обкомы промышленности и сельского хозяйства:  «В.И.Ленин призывал к союзу рабочих и крестьян, а Хрущёв их разделяет. Правильно ли это?»  На следующий же день кто-то сообщил о взглядах активистки в райком партии.  Невзирая на все её заслуги,  она немедленно была исключена из партии  и из отдела нормирования переведена на  менее престижную должность.  Вскоре Генеральным Секретарём ЦК КПСС был избран  Л.И.Брежнев.  Из двух обкомов он сделал один, как и было раньше.  Тогда, пользуясь сменой обстановки в стране,  Михаил Кузьмич вместе  с пострадавшей написал заявление в горком КПСС с просьбой восстановить справедливость.  Женщине членство в рядах КПСС восстановили, а за хорошую работу с молодёжью, по представлению  М.К.Левашова,  Кировский райком КПСС  наградил её Почетной Грамотой.  О добрых и полезных делах Михаила Кузьмича можно рассказывать бесконечно.

В апреле 1970 года М.Е Левашова назначают начальником отдела охраны Кировского района.  С его приходом работа отдела резко активизировалась.  А вскоре отделу было присвоено звание передового подразделения МВД СССР  с вручением  Грамоты МВД СССР и ЦК профсоюз госучреждений

Через пять лет Михаила Кузьмича переводят на работу в Рудничный отдел охраны начальником.  Он и здесь первым начнёт производить замену сторожей на милиционеров. Сторожа-старики  встретят его затею в штыки. Но Левашова не переубедить.  Вместо пяти сторожей службу будут нести два милиционера. За счёт сокращения штатов повысится заработная плата, появится возможность приобретать технику, повысится мобильность подразделений.  Граждане начнут ставить  на сигнализацию  квартиры и гаражные кооперативы.  «Как картошку  в  огороде  надо сначала  посадить,  прополоть и окучить, и лишь потом соберешь урожай, так пришлось собирать и кадры «ночной» милиции», - говорит Михаил Кузмич.

 А результаты его труда были всегда отменными.  Под его руководством  и Рудничному отделу охраны было присвоено звание передового подразделения МВД СССР  с вручением соответствующей  грамоты.

В возрасте 56 лет  Михаил Кузьмич в звании майора милиции вышел в отставку.  Но долго отдыхать не пришлось. Не позволили те же работники охраны.  Через три месяца он снова вышел на работу в Рудничную охрану, но уже человеком гражданским: начальником военизированного отряда.  Через год его изберут секретарём партийного бюро отдела охраны, и более десяти лет он будет возглавлять эту партийную организацию,  являясь одновременно членом партийной комиссии Рудничного КПСС.

В начале 90-х годов партийность в госучреждениях была приостановлена, М.К.Левашов из отдела охраны уволился. А вскоре по просьбе начальника Кировского РОВД  С.И.Волкова  вернулся в Кировский РОВД, где в октябре 1995 года создал Совет ветеранов милиции.  Он же его и возглавил, став первым председателем Совета.  Работа  по  содержанию новая.  Хотя в областном и городском  управлениях внутренних дел уже были созданы  Советы ветеранов, но они охватывали лишь часть пенсионеров милиции.  В основном это были участники  Великой Отечественной войны и труженики тыла. 

Сегодня в  Совете  ветеранов Кировского РОВД поставлено на учёт свыше семидесяти  пенсионеров.  Члены  Совета закреплены ответственными за работу опорных пунктов;  участники ВОВ и  труженики тыла  -  за  школами, где ведут работу по военно-патриотическому и правовому воспитанию молодёжи;  социально-бытовая комиссия  изучает  условия жизни ветеранов и всячески помогает им.  О ветеранах, заслуживших доброе слово, Михаил Кузьмич   помещает статьи в газетах.  Два раза в год,  весной и осенью,  он собирает актив,   участников  ВОВ и тружеников тыла за праздничный стол, где звучат не только слова благодарности за труд, но и  вспоминается молодость, звучат любимые песни.

О труде этого неутомимого 82-летнего человека хорошо знают как в районном Совете ветеранов, так и в городском  и областном Советах УВД. По их  ходатайствам, от имени Губернатора области А.Г. Тулеева  23 февраля 2004 года  Михаил Кузьмич награждён в честь Дня защитника Отечества  медалью «За особый вклад в развитие Кузбасса», а в апреле того же года  в честь юбилея областного Совета ветеранов ГУВД  -  медалью «60 лет Кемеровской области».

В русском языке есть замечательные слова, отражающие долг человека и его святую обязанность перед обществом:  «лично ответствен».  Эти слова с полным правом можно отнести к Михаилу Кузьмичу Левашову.

В октябре 2005 года Совету  ветеранов  Кировского  РОВД  исполняется  10   лет  -  юбилейная   дата.  Хотелось бы в этот праздничный  день  видеть  за  дружеским столом первого и неизменного председателя  Совета  М.К. Левашова при этой должности и в полном здравии.

Умер Михаил Кузьмич 23.06.2015 года

И.Н. Резников

председатель Совета ветеранов  Рудничного РОВД

подполковник милиции запаса

Публикация взята из журнала ГУВД Кемеровской области "На страже Кузбасса" № 5-6 2005 год

Лазарева Анна Гавриловна

Неужели все это было со мной?

Этим вопросом Анна Гавриловна время от времени прерывает себя же, всплескивая худенькими, как у ребенка, руками. Потом вздыхает, как-то виновато улыбается, поправляя седые волосы.

–  А ведь когда-то я корону на голове носила. Заплету косы, заверну их вокруг головы – вот и корона. Но, видно, правду говорят: «Волос долог – век короток». Вот и у меня, молоденькой, ума-то не было. Послушала Феклу, соседку нашу. «Иди, – говорит мне Фекла, – на курсы шоферов. Они много получают». Пошла. Уж очень хотелось семье помочь. Братьев-то моих на фронт взяли. Кто ж знал, что после курсов и мне повестка придет.

Пели про махорочку, думали про хлеб

Шоферить их учили по макетам да плакатам. Считай, «на пальцах» объяснял инструктор правила вождения. Уже перед самой сдачей на права откуда-то пригнали полуторку. Села Анна в деревянную кабину, завела мотор. И нескольких метров не проехала, как инструктор требует остановиться. Все, мол, ты на права сдала. Дай это и другим сделать.

Вроде и бронь у Анны была: на хлебоприемном пункте она работала, а все равно пришла повестка.

Провожатых было немного. К концу сорок второго пришли похоронки на подруг Анны: «… пали смертью храбрых». Уже никто не говорил, что война вот-вот закончится. Если даже с девчонок снимают бронь, значит, все очень серьезно.

… Из Омска команду новобранцев женского пола привезли в Горький. Там формировался автомобильный полк. Их заново учили шоферскому ремеслу. И машина была уже трехтонная. А все равно смеялись девчонки: «Четыре палки и мотор». Хотелось скорее на фронт. А их все учат и учат. Уже три месяца прошло, даже петь неохота. Но петь их заставляли. В столовую – непременно строем, непременно с «Махорочкой». Песня такая была популярная.

Запевала всегда Маша. Ох, и голос у нее был – звонкий, чистый, сильный. Хлеб доверяли резать Анне. Одну булку на двенадцать человек. Кастрюлю супа тоже на двенадцать человек. Картошки в супе всегда было мало. Странно: когда Анна дежурила на кухне, казалось, что картошка, которую надо было почистить, никогда не кончится.

Но не столько вечный голод мучил Анну, сколько требование командиров отрезать косу. Ту самую корону, которая так ее красила и которой он так гордилась.

Пришел день – упала коса на пол, задев американский ботинок. В американские ботинки обули Анну. Когда сапожки девчонкам выдавали, ее размера не досталось. Вот и заменили сапоги на ботинки. Вначале от  обиды чуть не плакала, а потом ничего, привыкла. Ох, и крепкими были те ботинки.

По машина-а-м!  

Перед самой отправкой на фронт приехали девочки из Иванова. Красивые, нарядные и… смелые.

Напарником у девушки-водителя должен быть водитель-мужчина. Военные дороги – не улица в городе. Мужская сила в любой момент могла потребоваться. Так вот, ивановские девчата оказались шустрее сибирячек, уселись в кабины к молодым. Молодость она и на войне молодость: хотелось нравиться, хотелось любить и быть любимыми. Вот и Анна найдет свое, как ей тогда казалось, счастье на фронте. Станет Лазаревой.

Но сколько путей-дорожек под бомбежкой надо было проехать до этой самой остановки, пока Петр скажет ей: «Будь моей женой!»

Помнит Анна Гавриловна все трудные километры. А услышит по радио «Песенку фронтового шофера» «… не страшна нам бомбежка любая», только грустно улыбнется. Это неправда, что не было страшно. Еще как страшно!

Фашистские летчики, издеваясь, чуть ли не крыльями самолетов «бороздили» их машины. И бежать было некуда. Анна выскакивала из кабины и ложилась ближе к колесам. Бывало, что от колес оставались только диски. Шины разрывало на кусочки. А она, слава Богу, живая. Хотя Бога тогда не вспоминали. Какой Бог, если ты – комсомолка, боец Советской Армии.

А все равно, прячась у колес, шептали: «Господи, спаси!» Ну, и маму, конечно, вспоминали.

За здравие, за упокой 

Вот так въехала Анна со своим 645-м отдельным батальоном в отбитый у фашистов Киев. Было это 7 ноября 1943 года.

По стрелкам-указателям отыскала своих. В одном из дворов с большими тесовыми воротами поставила машину. Теперь можно и прогуляться по городу.

Только  Анна вышла на улицу, видит – женщина идет навстречу. Поравнялись.

– Как зовут тебя, милая? – спрашивает женщина.

– Анной, – отвечает.

– Аннушка, пойдем со мной в церковь.

Растерялась Анна, округлила глаза, слова вымолвить не может. Она – атеистка, в воде с машиной тонувшая, в огне горевшая, пулями-дурами обстрелянная, и вдруг – церковь. Как можно? А что командир скажет?!

– Пойдем, – уговаривает женщина, назвавшаяся тетей Ниной.

А-а, была не была. Интересно все-таки, что там, в церкви? И почему она выстояла, когда разбомбили Киев, чуть ли не с землей сравняли.

Но все-таки отпросилась Анна у командира, слукавив, что останется ночевать у доброй женщины. У нее и помоется, и белье постирает…

В общем, пошла Анна в церковь. В чем была, в форме то есть. К той поре и американские ботинки ей сменили на сапожки.

Как только вошла Анна с тетей Ниной в церковь, так все прихожане стали смотреть не на батюшку и иконы, а на них. До сих пор не появлялся в церкви человек в военной форме. Три свечки поставила тогда Анна – Иисусу Христу, Божьей Матери и Николе. Поставила свечи и тетя Нина. Война унесла у нее и мужа, и сына. Им – за упокой. И еще была свеча за здоровье Анны. Она после церкви еще больше поверила, что живой останется.

Батальонные новости

Ноябрь тогда морозный стоял. Портянки к сапогам примерзали. Не снимаются сапоги – хоть плачь. Пришел товарищ старшина на помощь. По возрасту в отцы Анне годился. Вот и сказал ей:

– Отдохни, дочка, погрейся. Завтра ни свет ни заря – в дорогу.

Полезла на печку, где другие девочки были – Оля, Нина. Нина консерваторию не закончила, когда ее на фронт взяли. Правда, при штабе она служила, а все равно жалели ее – малюсенькую, кудрявую, похожую на девочку-подростка.

Проснулась Нина, увидев Анну. И стала нашептывать ей последние батальонные новости. Аннушка хотела дотронуться до плеча Нины, чтобы говорила потише: спят ведь все, а нечаянно попала рукой в голову. И сразу отдернула руку, будто ошпарилась. А потом – кувырком с печки.

Спрашивает старшина: «Что случилось-то?». А у Анны зуб на зуб не попадает. Еле-еле утра дождалась. А утром рассказала старшине, что ее сбросила с печки не нечистая сила, а Ниночкина голова. Была покрыта она коростами и… вшами. Обстригли ту наголо. Не стало больше ее кудрей. А иначе нельзя было: другие могли обовшиветь.

Анна (опять же, Бог ее, наверное, от напасти хранил) избежала этой гадости. Может потому, что каждую свободную минуту, каждое мгновение, если оно выпадало, использовала для мытья головы или стирки. Прибежит с ковшичком к прачечной или к полевой кухоньке и просит горячей воды. Ей наливали… 

Эту правду о войне не очень-то афишировали. В художественных фильмах девушек-бойцов показывали таким нарядными, в отутюженных гимнастерках. Хотя, конечно, и на войне хотелось кому-то нравиться. Нечаянно-негаданно и к Анне любовь пришла. Влюбился в нее лейтенант. Уверял, что на всю жизнь.

Кто говорит, что на войне не страшно?  

Что-то не очень охотно рассказывает Анна Гавриловна про свой «военно-полевой роман».

– Я про старшего лейтенанта Лазарева еще на Украине слышала. Говорили, что погиб он… Началась бомбежка, и он забежал в какой-то дом, чтобы укрыться. Но следующая бомба попала туда. Когда затихло все, солдаты фуражку его нашли. Одну лишь фуражку. А сколько тогда смертей было: на Орловщине, под Курском, на Днепре. Однажды машина с ранеными под лед ушла.

– А я не так обстрела, как плена боялась, – вспоминает Анна Гавриловна. – Не забуду, как было в Житомире. Три раза брали его то немцы, то наши. Когда наш батальон там оказался, картина была жуткой. Все наши орудия остались без боеприпасов. А тут разведка доложила, что в наступление идут вражеские «тигры». Тогда мы на машинах включили фары, сирены и – навстречу.

А батальонный писарь-старшина просил, чтобы мы помогли ему сжечь документы: нельзя, чтобы они достались фашистам. В общем, ко всему нас готовили.

Жутко, страшно мне стало. Писарь водки мне налил: «Выпей, дочка».

Выпила и – ни в одном глазу. Только зубы стучат. Еще налил. Еще выпила. Но так и не опьянела. Будто не водку, а воду выпила. А тут слышим:

– Отбо-о-о-й!

Пронесло, значит.

Трофейная посылка

Неужели все это действительно было?! – вновь всплескивает руками, как крыльями, Анна Гавриловна.

– Забавные истории тоже были. Сейчас расскажу… Отправляют нас однажды с напарником в штаб. С каким-то важным донесением.

Пока светло было, машину вела я. А потом за руль сел напарник. Я задремала… Лошадь мне привиделась. Будто по дороге навстречу нам идет. Но почему-то лишь с одной оглоблей – дышлом.

Я снова глаза закрыла. А когда открыла – закричала. Потому что прямо в кабину, сквозь стекло, смотрит на меня лошадь… Оказалось, что напарник мой задремал. Еще бы немного, и это дышло пробило  стекло. Но пакет мы все равно доставили.

А вот за наградой я однажды не успела.

Говорят, что сам маршал Жуков отдал приказ срочно доставить снаряды. А у меня, как назло, мотор забарахлил. Пока ковырялась в нем, пока завела – наши вернулись. С медалями. Наградили их сразу же, как только боеприпасы доставили. А надо мной посмеялись. Мне только посочувствовали. Но мне ведь тоже сам командующий армией медаль «За отвагу» вручал. И еще у меня награды есть. Так что не обижена. Рада, что и на Рейхстаге расписалась. Осталось там для меня местечко…

Ах, какие же страшные бои были под Берлином. Но как только взяли его, наши ребята как дунули туда. И – по магазинам. Продавцов там не было, а товаров – тьма. Трофеи, одним словом.

А я ничего не брала. Меня ругали, заставляли: «Бери, дурочка, заслужили ведь». Но куда мне все это? Зачем?

Кто-то додумался машину занарядить, чтобы посылки домой отправить.

– Аня, двадцать минут в твоем распоряжении. Собирай посылку, – говорит мне шофер.

Смешно мне стало: «Как же без почты-то их отправить?»

В общем, помогли мне собрать посылку. Адрес сестры я указала. Она жила здесь, в Кемерове. Детей у нее много. Но я не надеялась, что дойдет посылка: людей вон сколько потеряно, а тут посылка, мешок с адресом.

Но ведь дошла посылочка-то!

Мы их не забудем, фронтовых изъезженных дорог

– Помню, в Германии нас привезли в какой-то замок. Там стоял большой диван. Я решила прилечь на него. А то все время меня часовым ставили у машин. Караулили мы их.

Сменил меня другой водитель.

Стала я засыпать и вдруг слышу его крик:

– Аня, Аня, вставай скорее. Войне конец!

А я думаю, что это во сне. И глаза не открываю. Не хочется с таким сном расставаться. Растормошил он меня:

– Победа, Аннушка, наша Победа!

Какие же мы были тогда очумелые от счастья!

– А счастье в личной жизни? – я снова перевожу беседу на разговор о муже.

– Было, конечно. Расписали нас с Петром в российском посольстве.  Всё по закону. Прятаться ни от кого не приходилось. Я, жена офицера, понимала, что теперь буду с ним служить. Не сразу ведь после войны офицеров увольняли в запас. Вот и мы служили в Австрии. Первого ребенка – дочку – мы назвали Светланой. Но я стала не только мамой, а еще и мачехой. Была у Петра дочка от первого брака – Раечка. С нами она жила. Мамой меня называла. Да и мне она как родная была – любила я ее и жалела.

А еще у меня сын есть – Володя. Замечательный сын! Конечно, непросто мне было одной детей поднимать.

– Почему одной?! А Петр? Он что, умер?

– Умер потом. А вначале изменил. Всем нам. Но все равно – царство ему небесное.

Вот такая она – простая и святая, скромная и храбрая Анна Гавриловна Лазарева. Долгие годы работала в УВД. Складом заведовала.

Накануне праздников всех бывших солдат Отечественной фотографировали. Женщин среди них совсем немного. И Анна Гавриловна на переднем плане. Как на передовой… «А умирать нам рановато, есть у нас еще дома дела…»     

Галина Бабанакова

Публикация взята из журнала ГУВД Кемеровской области "На страже Кузбасса" № 5-6 2005 год

Моисеев Сергей Никитович

Служить Отечеству – его судьба

Майор милиции в отставке Сергей Никитович Моисеев 27 лет проработал в отделе внутренних дел в ОБХСС - отделе по борьбе с хищениями социалистической собственности. Всегда собранный, строгий, но справедливый, он никогда не делал поблажек ни себе, ни кому другому. До службы в милиции он прошел хорошую школу - фронт Великой Отечественной.

Родился и вырос Сергей Никитович в Кировской области в селе Морозово. Семья Моисеевых была большая, поэтому, чтобы хоть как-то прокормиться, работать приходилось всем, даже самым маленьким. Жили только своим трудом: пахали, сеяли, обрабатывали, собирали урожай. «Земли в Кировской области были очень тощие, неурожайные, - вспоминает Сергей Никитович, - не хватало земли-матушки, так как выделяли участки по норме. Сеяли овес, рожь и ячмень. Боронили пашню на лошади деревянной сохой, которую здоровый мужик еле удерживал. Работали много, а в итоге еле-еле концы с концами сводили». Именно поэтому Моисеевы, и еще несколько семей, решили ехать в Сибирь, которая славилась обширными плодородными землями.

В 1935 году приехали в Гавриловку. Местные власти поселили Моисеевых в небольшую землянку возле речки. Работы не было, а ребятишек кормить надо было. Мать порой отдавала простыни, полотенца за кусок хлеба. Через полмесяца Моисеевы переехали в Салаир, но и здесь у них ничего с работой и с жильем не вышло. Тогда решили ехать в сельскую местность в Алтайский край. Остановились в Сорокинском районе в колхозе имени 1 мая, который стоял на реке Аламбай. Сначала поселились в бердень (так называли временное жилище для мукомолов), а вскоре купили домик. «До Сибири я и не знал, что такое пшеница, как она растет, - продолжает рассказывать Сергей Никитович. - И поля здешние были такие большие да широкие, удобренные, плодородные. Мы много работали, собирали хорошие урожаи».

Приходилось Сергею Никитовичу и золото мыть в деревне Демьяновка. Когда старший брат Александр устроился в артель мелкостарателем, взял с собой и младшего Сергея. Из шахты глубиной 12 метров на одноколесной деревянной тачке доставляли наверх породу, долго и тщательно промывали. Если за день работы удавалось намыть 2 грамма золота, считалось большой удачей. Однажды в шахте едва не засыпало старателей, после чего артель закрылась.

В 1938 году Сергея Никитовича призвали в армию. Тогда из деревни пошли служить восемь парней. Привезли на железнодорожный вокзал, где уже было много новобранцев. Посадили всех в деревянные вагоны, раньше их называли «телячьи». Вагоны были оборудованы по бокам небольшими полками, в углу стояла круглая печка-«буржуйка». И повезли ребят на Восток. «Мы сразу поняли, что едем на Восток, - говорит Сергей Никитович. - Японец лез на нас, надо было защищать Родину. И каждый из нас, молодых парнишек, хотел попасть в морфлот. Даже козырьки на фуражках отрывали, и ленточки сзади пришивали».

Из Владивостока на грузовом судне новобранцев отправили дальше: куда - никто из них не знал. В трюме были натянуты сетки, на которых спали по два-три человека. Во время шторма молодых парнишек сильно укачивало. На палубу выходить нельзя. Время тянулось медленно, а дорога казалась бесконечной. Через 10-11 дней прибыли на Камчатку.

Два года Сергей Никитович служил во второй роте ПТР (противотанковых ружей). Службу молодой солдат нес отлично, без замечаний. Перед отъездом домой его пригласил к себе один из командиров и предложил остаться еще года на два. Подумав, Сергей Никитович согласился. А вскоре началась Великая Отечественная война.

«При освобождении Курильских островов, - вспоминает Сергей Никитович, - много моих товарищей полегло. Могилы копали неглубокие, всего 1,2 метра, хоронили в спешке. Однажды разведка нам неточно доложила, и наши баржи, полняком набитые солдатами, наткнулись на рифы. Сколько тогда наших ребят погибло...»

Приказом по 138-му стрелковому ордена Ленина полку от 8 сентября 1945 года на острове Шимушу «За образцовое выполнение боевых заданий командований на фронте борьбы с японскими захватчиками от имени Президиума Верховного Совета Союза ССР награжден медалью «ЗА ОТВАГУ» старшина роты ПТР 2-го батальона старший сержант Моисеев Сергей Никитович. Из приказа о награждении: «Беспрерывно снабжал роту боеприпасами, сам лично ходил в контратаку, где заколол штыком два солдата и одного офицера»

В 1945 году Сергей Никитович демобилизовался, приехал домой к родителям, где его ждала страшная весть. В Белоруссии погиб младший брат Василий, под Ленинградом остался лежать в земле брат Владимир, самый старший Александр вернулся домой инвалидом. Мать, почерневшая от горя и боли, обняла вернувшегося здорового сына и сказала, что больше его никуда не отпустит. И когда услышала о том, что Сергей собирается ехать учиться в Омск в школу милиции, она всячески уговаривала, просила, умоляла никуда не ездить, остаться в деревне работать. Но сын твердо решил получить образование и работать в правоохранительных органах.

Учился Сергей Никитович с усердием и удовольствием. Был в числе лучших курсантов училища. После его окончания Сергея Никитовича направили в Гурьевский районный отдел внутренних дел. Стал работать сотрудником отделения по борьбе с хищениями социалистической собственности. Следил, чтобы не допускали растрат на предприятиях, не было махинаций, спекуляции. В послевоенные годы к этому относились очень внимательно, и виновных наказывали по всей строгости закона. Когда шла уборочная, на полях тщательно следили, чтобы ни один колосок не украли, чтобы зерно не осталось брошенным. В то время в районном отделе милиции сотрудников было немного. Поэтому, если случалось серьезное происшествие, преступление, то в раскрытии его участвовал весь отдел.

 «На всю жизнь мне запомнилось, как мы всем райотделом раскрыли одно дерзкое преступление, - вспоминает Сергей Никитович. - В деревне Шанда был колхоз им. Чкалова. Работала в нем главным зоотехником молодая, очень симпатичная женщина. Однажды её мать, вернувшись с дежурства, нашла дочь убитой. Всюду видны были следы борьбы, а лампочка забрызгана кровью. Выяснилось, что преступник разобрал стену на веранде и вошел в дом. Но кто и зачем это сделал? В расследовании преступления были задействованы все службы: уголовный розыск, участковые, сотрудники ОБХСС, работники паспортного стола. Прошло полмесяца, никаких сдвигов. Из области приехал генерал-майор внутренней службы. Следствие продолжалось. Однажды на веранде, где вместо деревянного пола была рыхлая земля, нашли маленькую пуговку от шинели. Узелок стал развязываться. Вскоре мы вышли на солдата, который приезжал на побывку домой. Преступник получил наказание». Работать приходилось много, порой дома сутками не бывал. На каждой анонимке начальник писал: «Проверить и доложить». На такие проверки уходило много времени.

Но к любому делу Сергей Никитович относился серьезно, по-деловому. Терпеть не мог тех, кто отлынивал от работы, и сам никогда в сторону не уходил. Сергей Никитович Моисеев награжден медалью «За отвагу», орденом Красной звезды, орденом Отечественной войны II степени, имеет несколько юбилейных наград. Сейчас он ветеран МВД, за многолетний и добросовестный труд награжден многочисленными Почетными грамотами и Благодарственными письмами.

14 января Сергею Никитовичу исполнилось 88 лет. Поздравляем с этой замечательной датой, желаем здоровья, оставаться таким же бодрым и жизнерадостным, встретить 60-летие Победы и отпраздновать его «с огоньком».

Ольга Силиванова

Публикация взята из журнала ГУВД Кемеровской области "На страже Кузбасса" № 5-6 2005 год