Морозов Владимир Васильевич

Нелегкий выбор жизнь продиктовала

Владимир Васильевич Морозов с юности в ладу с рифмой. В простой школьной тетрадке с его стихами уместилась целая жизнь. Здесь воспоминания о детстве, военном лихолетье, послевоенных милицейских буднях, раздумья о сегодняшнем дне, прожитых годах.

               «Там, где речка Торсьма от истока петляя,

               Повстречалась с Иней, путь конечный венчая,

               Деревенька моя, как привычно ведется,

               От названья реки Усть-Торсьмою зовется»

Здесь в Усть-Торсьме  Промышленновского района прошло его детство. Здесь застала весть о войне.

 «22 июня 1941  года – день хороший, ясный, – вспоминает Владимир Васильевич, - мне 16 лет, я комсомолец.  Рано утром началась комсомольская акция: на двух подводах поехали в соседнее село Титово заготавливать дрова для Окуневской  средней школы».

О начале  войны стало известно только вечером. В Окунево был организован митинг. Возвращались в свое село с печальной вестью и пачкой повесток в военкомат. А Усть-Торсьма жила своей жизнью. Ничто не предвещало беды. После трудового дня, как водится,  молодежь под гармошку устроила танцы.

Но беда пришла в каждый дом, каждую семью.

 «Содрогнулась страна, погрузилась в беду

Летним ранним рассветом в сорок первом году».

На селе остались женщины, старики да дети, на которых обрушилась вся тяжесть крестьянского труда. Володя Морозов, ставший в первый военный месяц секретарем комсомольской организации, работал на ферме. Отец с первых дней войны ушел на фронт, а старший брат еще в сороковом был призван в армию, служил  на Дальнем Востоке. «В то время слова  «все для фронта, все для победы» были не легковесной фразой -  это была сама суть» - говорит  Владимир Васильевич. Молодежь, оставшаяся в селе, работала, что называется, до седьмого пота.   Летом на ферме по три дойки, а с осени по ночам молотили хлеб, работали в поле, собирали металлолом. И так повсеместно, в каждой деревне.          Владимир Васильевич в полной мере прошел путь труженика тыла, совмещая тяжелый крестьянский труд с комсомольской работой. А в январе 1943 года, за месяц до совершеннолетия, был призван в армию. Три дня, отпущенные на сборы, еще работал, обмолачивая обледенелые снопы хлеба.  Из Промышленного вначале привезли в Новосибирск, а оттуда,  под марш «Прощание славянки», погрузили в вагоны и вперед на Запад. Ехали до Челябинска долго, чуть ли не месяц. Железная дорога была занята военными эшелонами, доставлявшими с востока на фронт технику, оружие, лес, продукты. В теплушках тесно, холодно, из продуктов – сухари, да концентрированная каша. Но никто не роптал, все понимали – так надо.

Путь лежал в Таганай, это в предгорьях Урала, на курсы младших командиров. В лагере проходили подготовку одновременно 25-30 тысяч человек. В казармах  нары в три яруса, пол земляной, вместо матраца вязанка из прутьев. Под головой валенки, простыни заменяли байковые портянки, вместо одеяла укрывались бушлатами. Одеты, кто во что горазд. Постигали военную грамоту,  неизменно выходя на занятия с песней, звучавшей в то время набатом: «Вставай страна огромная».

 «Таганай – малый, средний, большой,            

Верю: нашей Победе свершиться.

На обратном пути,

Коль останусь живой

Обещаю тебе поклониться».

Это строки написаны будущим офицером Владимиром Морозовым в 1944 году. Окончив училище командиром взвода и, получив звание младшего лейтенанта, его путь лежал на Запад, туда, где в январе 1944 года войска Белорусского фронта вели ожесточенные бои на территории Пруссии. Немецкая армия, предчувствуя свое скорое поражение, отчаянно сопротивлялась, пытаясь удержаться в центре Европы. Морозов в составе 53 гвардейской мотострелковой  бригады был переброшен под Балатон на территорию Польши.

Первый реальный бой весьма отдаленно напоминал учебные занятия. «Мне, еще ни разу не обстрелянному, доверили вести в наступление группу из 40-50 человек. Прошли  с юга на север метров 600-700. Перпендикулярно нам огневой коридор. Туда идти нельзя и назад тоже. Прямо по нашему курсу огневая точка открыла стрельбу. Мы вели обстрел из сарая возле добротного немецкого особняка, где заняли круговую оборону. Бой продолжался до ночи. Только когда стемнело, вернулись в расположение своей части». 

Главная задача, поставленная в то время перед бойцами – не допустить прорыв немцев. «Помню, подняли нас на рассвете. Выстроили в колонну и повели вслед за подводой. Вдруг раздался гул вражеских самолетов. Первый снаряд обрушился как раз на  подводу. Я, как подкошенный, упал на землю». В этом бою Владимир Васильевич получил осколочное ранение ноги. Весь день продолжался сильный обстрел. Превозмогая боль, вместе с другими бойцами укрывался в подвале дома. И только ночью подошла санитарная машина. Как ни редко тогда бывало, оперировали здесь же, в палатке, на линии фронта, после чего отвезли в госпиталь.

 «Утром в госпитале услышал, что неподалеку на поле боя погиб самый любимый в то время и самый молодой полководец, генерал армии Черняховский, бывший уже тогда дважды героем Советского Союза». Через полтора месяца, вернувшись в свою часть, дислоцированную в городе Гдыне, Морозов получил назначение офицера наблюдательного пункта.  Здесь продолжались ожесточенные бои с остатками немецких войск, сосредоточенных на Балтике. В первых числах мая бригада, в составе которой служил Морозов, была переброшена в Германию. «Стояли в немецком лесу в 80 километрах севернее Берлина. В ночь на 9 мая - дождичек, так тихо. И, вдруг, где-то около полуночи слышу, кругом стрельба.  Всех подняли. Дежурный по бригаде сообщил, что война закончилась». Не передать словами той огромной радости, с какой была встречена весть о  долгожданной Победе. Невозможно забыть, какой ценой досталась она нашему народу», - говорит Владимир Васильевич. 

Родная Усть -Торсьма встретила победителя печальным известием о смерти матери, опустевшей заколоченной хатой.

 «Отец, два сына – три солдата

Как все свой тяжкий крест несли.

В награду – горькая утрата,

Солдатку-мать не сберегли».

В одном из стихотворений Морозова есть такие строки – «Нелегкий выбор жизнь продиктовала». Действительно, не просто складывалась его судьба. Послевоенная нужда, голод. Не найдя приюта в родном селе, поехал искать лучшей доли в чужих краях, прихватив с собой молодую жену, бывшую одноклассницу Антонину Александровну, которой в военные годы тоже хватило горя. Рано осталась без матери, а отец, известный в селе мастер мельничного дела, с первых дней войны был призван на фронт, оказался в фашистских застенках, прошел трудармию. Только в 1947 году семья узнала, что он остался жив.  Первое время обосновались в городе Береза, что в Белоруссии, жена  учительствовала, а Владимир Васильевич связал свою жизнь с милицейской службой.

 «Поры военной грозы отшумели

Настал черед под мирным небом жить.

Еще не сбросив фронтовой шинели

Я начинал в милиции служить».

За плечами Морозова колоссальный опыт оперативной работы: оперуполномоченный уголовного розыска, начальник отдела УР, начальник ОБХСС, заместитель начальника ОБХСС в Управлении внутренних дел Брестской области. В общей сложности 16 лет жизни отдал делу защиты правопорядка в Белоруссии в очень сложное послевоенное время.  В 1961 году вернулся на Родину и еще 11 лет верой и правдой работал в милиции Кузбасса, заместителем начальника Осинниковского ГОВД, начальником ГОВД г. Белово, начальником ГОВД Междуреченска. С этой должности в 1972 году вышел на пенсию.  И еще много лет работал в гражданских организациях – заместителем директора по военно-патриотическому воспитанию одной из междуреченских школ, в областной организации ДОСАФ, где его до сих пор знают и помнят.

Сегодня, несмотря на возраст и недуги, Владимир Васильевич, не теряет связи с милицией. Вносит свой вклад в работу Совета ветеранов УВД Кемерово, нередко встречается с личным составом, читает свои проникновенные стихи, продиктованные беспокойным сердцем.                                                                                                                              

                                                                          ***

Ветераны войны, нас все меньше и меньше

Остается пока еще в жизни мирской.

Низко поклонимся, поскорбим об ушедших,

Защищавших Отчизну, за их подвиг земной.

Вспомним летний рассвет сорок первого года,

И салют, и парад в сорок пятом году,

О бездне пролитой крови, и силе духа народа,

О каждом дне той войны, как в кромешном аду.

                              Почтим прежде всего, павших в битвах жестоких,

                              И умерших до срока от полученных ран.

                              Почтим скорбным молчаньем, слов не надо высоких.

                              Скорбь безмерна, без дани высоким словам.

                              И еще пристыдившись, с покаяньем щемящим,

                              С сознаньем  гнетущего чувства вины,

                              Всех почтим, кто означен без вести пропавшим,

                               Ровно пасынков сирых на задворках войны.

                              Не забудем и тех, кто в фашистской неволе

                              Пережил муки ада или вынесть не смог,

                              Но потом те, кто выжил, трудно думать без боли,

                              Был зачислен в изгои, в том нам горький упрек.

                              Победившим тогда, нам и стыдно и больно

                              За сегодняшний день, за державный развал,

                              За растление духа, за образ жизни крамольный.

                              Ведь случилось такое – криминал правит бал.

                              В нашем доме Российском, смут немало познавшем,

                              Разгулялся террор, сеет смерть, слезы, страх.

                              Очень хочется верить, что наследники наши

                              Это зло одолеют, обратят его в прах.

                              Ветераны воины, в День Великой Победы

                              Как ведется, поднимем бокалы с вином.

                              Пусть живут скорбь и память о жертвах и бедах,

                              И для наших потомков горят вечным огнем.

                              2002 г.

                                                                          ***

                              Май в сорок пятом минувшего века

                              Принес Победу и Мир и Весны благодать.

                              Шестьдесят лет не мало в судьбе человека

                              Вспомнить есть о чем, есть за что отвечать.

                              Где ты был, что свершил, что изведал,

                              В годы самой жестокой войны?

                              От беды и от смерти не бегал,

                              И не прячешь ли горькой вины?

                              По заслугам ли носишь награды?

                              К ним ведь были кривые пути – не секрет.

                              Отвечать перед совестью надо,

                              И честным быть должен ответ.

                              Честь и совесть – великая сила.

                              Победа добыта страшной ценой.

                              Смерть, считай, каждый дом посетила,

                              И мой не прошла стороной.

                              Не объять и ничем не измерить,

                              Сколько пролито крови и слез.

                              Было б лучше не знать и не верить,

                              Что в войну пережить довелось.

                              Нам суровая выпала доля

                              В смертной схватке фашизм победить.

                              Сколько жить нам дано – то Господняя воля,

                              Будем славой Победы, друзья, дорожить.

                              2004 г. 

Подготовила Елена Гомзяк

Публикация взята из журнала ГУВД Кемеровской области "На страже Кузбасса" № 5-6 2005 год

Моисеенко Василий Иванович

«Моя война  началась в ноябре 44 года. Как раз перед октябрьскими праздниками призвали в армию. Посадили на машину, повезли за 60 километров до железнодорожной станции Карасук, а потом посадили нас в эшелон товарный и целый месяц мы ехали  до станции Гродеково Приморского Края. Пробыли там, на учебном пункте, примерно месяца два или три, и направили меня на границу служить. Застава относилась к Срыбокванской комендатуре. Звание ефрейтора получил уже там.

Служба, надо сказать, была тяжелая, ведь в дозор в любую погоду идешь. Приграничный участок у  нашей заставы сложный.  Один край очень гористый, а с другой стороны речка. Если зимой идешь, то за проволоку держаться надо, если летом, то еще можно как-то пробраться, когда дождя нет и не так скользко. С собачками ходили на охрану границы, без четвероногого «бойца» никак нельзя было. Недалеко от заставы стояла воинская часть, так называемый укрепрайон. Это на случай войны. Мы - то, возможно, её не так ждали. У нас задача была – границу охранять, а у них - в любой момент вступить в боевые действия. Зато кормили нас намного лучше, чем в укрепрайоне. По крайней мере, нам четыре раза в день давали фасоль. Утром – фасоль, в  обед - суп фасолевый, на второе - фасоль, вечером - фасоль.

Я просился на фронт. Писал рапорт за рапортом, но не отпустили, потому что границу надо было охранять. Приходилось задерживать шпионов и нарушителей. Нас учили как они отстреливаются, как они шифруются. Мы стреляли на звуки в темноте – этому нас тоже обучали. Задержишь нарушителя, доставишь начальнику заставы, они дальше разбираются сами. Ну а потом, когда объявили Победу, все заставы выстрелили, все салют отдали. Автомат ППД – 72 патрона, все я выпустил. Все, конечно, радостные были.

 Случаи были интересные, даже смешные. Вот мы сидим в засаде: я сижу и еще два пожилых. А сидим в секрете. Слышим ночью «хруп-хруп», а дело не зимой, а летом или весной было. Ну похоже вроде бы это так человек идет. Я остановился – вроде бы человек этот – нарушитель в кусте этом сидит. Ну, говорят, Моисеенко,  давай! Бери его! Ну откуда же я знаю – человек или не человек. Я с винтовкой, думаю проткну его. А вы думаете – что оказалось? Ежик! А ночью же тихо, ничего нет. Ну, они меня обманули, я не сообразил, что это ежик. Вот такие дела.

Перед тем, как война там, на западе, закончилась, войска стали сюда направлять. Японская в августе началась. Граница проходила по реке – горная речка, неглубокая. Задача наша, пограничников, была какая?  Мы знаем, наблюдаем в бинокль, что есть у них тоже застава японская, есть там тоже дзоты,  прочие укрепления. Мы должны были взять вот эту переднюю оборону, дать сигнал и сразу пойдут войска. Они уже стояли у самой границы. Сейчас точно не помню – переходили мы её в час ночи или в  четыре утра, но объявления войны не было, это хорошо знаю. Человек двадцать нас было. Мы взяли оборону, дали сигнал и пошли войска, самолеты пошли. Мы япошек врасплох захватили, казарму всю уничтожили. А у нас одного убило. Веселый симпатичный парень был, ровесник мой. Одному бойцу ногу перебило, а одному плечо ранило. Вот и все потери.

 Дальше что? Самолеты японские бомбили нашу заставу. Но когда объявят тревогу, мы сразу убегаем: кто в траншеи, кто в доты. Страшно ли было? Я сейчас и не помню, за 60 лет никто об этом  не спрашивал, но не особенно страшно. Ну и пришлось наблюдать, когда прилетали японские самолеты и наши – как и в кино показывают, так и нам смотреть: красиво как они воюют. Вот это закончился, скажем, второй эпизод моей войны.

Войска пошли по дорогам, прямо пошли. А японцы-солдаты некоторые, разбежались, кто-то в нашем  тылу остался. Они потом нападали на заставы. Нашу заставу Бог помиловал, такого нападения не было. Конечно, на границу ходить опасно было, потому что наряды попадали в засады, их  убивали. После этого, дня через три, наверное, нас включили в действующие армейские подразделения. Мы охраняли тыл, так сказать, потому что войска по дорогам пошли, а где-то япошки остались. Вот так мы прошли примерно 450 километров Манчжурии. А шли,  конечно, на лошадях, подводами, машин не было, пешком. Вот так. Нас человек 300, наверное, было. Вот это последний эпизод. И все. Нас возвратили, и дальше началась обыкновенная служба, пока нас не демобилизовали. Когда японцы капитулировали – мимо нашей заставы их колонны  провели.

Служили мы добросовестно. Вот погода: гроза, дождь, темно, ничего не видно, а выходить же надо на охрану границы. Идешь. Все время - весной или летом – в  мокрой одежде. Так  нам что говорили: всех записывают, кто в наряд заступает, все документы хранят двадцать лет, не меньше. И если узнают, что в это время кто прошел границу, то нас привлекать к ответственности будут. Поэтому и бдительность была, особенно если в секрете сидишь, то придешь – глаза красные. Все время смотришь и думаешь – вдруг он пройдет? Представляете, ответственность? И еще: хуже всего зимой в секрете. Представляете, зимой в полушубке лежать восемь часов в снегу? Вначале мерзнешь, колотит вроде, а потом все перестаешь ощущать, и лежишь, словно бревно. Представляете? И смотреть, конечно, надо. Обычно в наряд ходили человека два-три. Разговаривать – разговариваешь. Там же телефонов не было, мобильных не было, розетки были – в случае чего вызвать помощь какую-то, то к березе подойдешь, розетку вставишь, и вызывай помощь. Кроме погоды донимали комары, змеи, медведи. Вот случай один такой был интересный. Сидели мы в засаде. Возвышенность такая и мы сидим внизу. И вдруг с этой  вот скалы свалился медведь и прямо на нашего пограничника. Нас трое было: он, я и еще один. И как отобрать у медведя пограничника? В медведя стали стрелять. Ну, медведя убили, солдата ранили, причем капитально. Вот такой случай был нехороший.

Медведей много, кабанов. Кабаны злые очень. Змей много. Особенно если  лежишь в секрете, то опасно. А я вам другое скажу. Да, кабанов, между прочим, убивали, дополняли в рацион к фасоли. После войны вместо фасоли без конца рис был. И до сих пор рис не могу кушать! Он надоел в то время еще.

После заставы служил я в самом отряде пограничном. Уже не на том месте, а в другом отряде, потому что учился на командира, на сержанта. Одиннадцать месяцев проучили, хотели офицером сделать, но вместо офицеров нас сержантами выпустили, отправили в Магадан. Прослужил в Магадане, потом в другом отряде, Комиссарово село называлось, Ворошиловский район. И с того момента как мы демобилизовались и до сегодняшнего дня, со мной про  японскую войну никто не разговаривал, никому не нужно, вроде бы, это было».

Записала Евгения Гончарова

Публикация взята из журнала ГУВД Кемеровской области "На страже Кузбасса" № 5-6 2005 год

Публикация взята из журнала ГУВД Кемеровской области "На страже Кузбасса" № 5-6 2005 год

Малышев Михаил Васильевич

Михаил Васильевич  родился в 1925 году в деревне Ольговка Яйского района. В 1944 году был призван в ряды Советской армии. Сначала служил на Дальнем востоке, а затем сопровождал боеприпасы в Прибалтику, по железной дороге, под бомбежками. Просили оставить их воевать в Прибалтике, но поступил приказ возвращаться на Дальний Восток. Закончилась Отечественная война, началась война с Японией. На кораблях отправились освобождать от японцев Сахалин и Курильские острова. Награжден медалью «За освобождение Японии».

Приказом генерального штаба военные части, освобождавшие Сахалин и Курилы, были реорганизованы в войска МВД. Остался Михаил Васильевич в городе Тумариору «строить Советскую власть», а на освобожденных территориях тогда жили одни японцы, ни одного русского. Более грамотных, и его в том числе, назначили участковыми инспекторами. Пришлось под руководством переводчиков японский язык освоить. Один раз случайно попали с напарником на японский концерт, да не зрителями, а участниками. На афишах так и было указано: русские артисты Маша-сан и Боря-сан. Спели «Катюшу», «Огонек» и песню на японском языке. Успех был небывалый. Так милиционеры «укрепляли отношения с японским населением Сахалина»!  Вернувшись домой, Михаил Васильевич закончил Омскую школу милиции, Московскую высшую школу милиции, курсы подготовки сыщиков. Нес службу в Кемерове, Анжеро-Судженске, Яшкино. В УВД Новокузнецка работал на трудном участке - в уголовном розыске, затем - руководителем. 40 лет посвятил службе в органах внутренних дел.

Публикация взята из журнала ГУВД Кемеровской области "На страже Кузбасса" № 5-6 2005 год

Малыгаев Михаил Григорьевич

Три удара колокола

Михаил Григорьевич Малыгаев с детства был организованным и ответственным человеком. Может, потому, что рано повзрослел, с восьми лет рос без матери. В голодном 1933 году она поехала за хлебом в Среднюю Азию, заразилась тифом и умерла. Жили вдвоем с отцом. Старший работал, на сыне держались дом, огород, корова, кухня.

О том, что началась война, подросток узнал, будучи в пионерском лагере. В том же году умер его отец, а Михаил после седьмого класса пошел учиться в железнодорожное училище города Улан-Уде. Вскоре их группу токарей перевели в спеццех: точили мины для фронта.

В ноябре 1942 года Михаилу исполнилось 17 лет, а через полтора месяца его призвали в армию. Еще через три ему, курсанту пехотного училища, присвоили звание сержанта и отправили на Воронежский фронт. Попал он в 29-ю стрелковую дивизию. Так в свои семнадцать он стал командиром отделения роты автоматчиков.

У 29-й Полоцкой ордена Суворова стрелковой дивизии была славная история. Она участвовала в боях под Сталинградом и на Орловско-Курской дуге, в операции «Багратион», освобождала Белоруссию и Прибалтику.

В 1995 году была расформирована. Итак, дивизии уже нет, но живы ее ветераны, которые каждый год встречаются в местах, где когда-то проходила она с боями, освобождая от оккупантов советскую страну. Этот путь отмечен не только братскими могилами боевых товарищей, но и улицами, скверами, школами, названными теперь их именами.

… Очень много написано о войне, фронтовиках, о тружениках тыла, но почти ничего о советах ветеранов, особенно – частей и соединений, о встречах однополчан, о их работе по патриотическому воспитанию подрастающего поколения. Мы снова в боевом строю – наша задача: не дать современным мальчишкам превратиться в Иванов, не помнящих родства, какими их делает сегодня действительность.

… Давно я задался целью разыскать своих однополчан. Особенно их поиск начался в июне 1977 года, когда в кемеровском училище связи случайно встретились с санинструктором роты Ниной Кузьминичной Балацкой. Разговорились, вспомнили боевых друзей и решили попытать счастье – написали в Полоцкий горком партии и музей. И – О, удача! В ответ нам прислали восемь адресов однополчан, в том числе Виктора Платоновича Оробца, командира нашего 302-го стрелкового полка. И уже через год, в Тирасполе, где он жил, по нашей инициативе встретились впервые после войны четырнадцать однополчан. Сколько было радости! Избрали оргкомитет по организации следующей встречи в честь 35-летия освобождения Белоруссии, в Полоцке. На этой встрече было уже 50 человек, в том числе командир 68-й отдельной морской стрелковой бригады и 29-й дивизии генерал-майор А.И. Карпелюк. У нас было уже 126 адресов однополча.

По инициативе Карпелюка избрали совет ветеранов дивизии ( с председателем М.Г. Малыгаевым и секретарем Н.К. Балицкой, - прим. Ред.). С тех пор мы встречаемся каждый год, хотя с каждой встречей нас становиться все меньше и меньше…

11-13 июля 2003 года. Встреча ветеранов дивизии в Городе Короча Белгородской области. Нас встречали представитель администрации Корочанского района Е.В. Шевцов и председатель совета ветеранов района В.В. Литвинов. Приехали в этот раз только 15 человек: из Ростова, Свердловской, Кемеровской областей, Санкт-Петербурга, Краснодара, Сергиево Посада, Белгорода и Украины. 12 июля в сопровождении мэра города Короча В.И. Извекова и В.В. Литвинова, оператора и баяниста выехали к мемориалу «Прохоровское танковое поле», где должен состояться митинг в честь 60-летия битвы на Курско-Орловской дуге.

Памятник Победы на Апрохоровском поле открыт в мае 1995 года. Белокаменная четырехгранная Звонница взметнулась ввысь на 52 метра. Ее венчает золоченная сфера с семиметровой скульптурой Покрова Пресвятой Богородицы. Под сферой высечены слова из Священного писания на старославянском языке, что в переводе гласит: «Нет больше той любви, как положить жизнь, душу свою за друзей своих». На всех гранях Звонницы – горельефы с изображением Святых покровителей земли русской, сюжетов сражений за отечество, пилон «Победа» связан с символикой Святого Георгия, с изображением Г.К. Жукова на Параде Победы. Через каждые 20 минут на Звоннице раздается три удара колокола: первый звон – о героях Куликова поля, второй – о солдатах поля Бородинского, третий звон – память о победе в Прохоровском сражении. То, что произошло здесь 60 лет назад, очевидцы сравнивают с адом.

Но мы в этом аду выстояли.

Сергей Лепихин

Публикация взята из журнала ГУВД Кемеровской области "На страже Кузбасса" № 5-6 2005 год