Сычев Дмитрий Николаевич

- Да вы легко мой дом найдете! – заверил меня по телефону Дмитрий Николаевич Сычев, когда мы договаривались о встрече. – У меня на входной двери звездочка прибита – школьники местные постарались, чтоб все знали: в доме живет участник Великой Отечественной войны!

Действительно, в одном из домов поселка Береговой дверь в квартиру украшала пятиконечная звезда, а потому шла я уверенно.

«Моя война началась на Дальнем Востоке», - начал свой рассказ Дмитрий Николаевич». В ряды Советской Армии сибиряк, коренной береговчанин, был призван еще в 1940 году. Помнит Дмитрий, как двое суток «водили» их японцы вдоль границы, не давая перейти ее и грозясь сами зайти на территорию Советского Союза. Помнит, как ночевали они вдали от своей части в конюшне… Как посадили их в эшелон и повезли, не говоря куда. И как высадили только под Серпуховым. Так Дмитрий Николаевич окунулся в события войны едва ли не с первых ее месяцев.

До линии фронта добирался Дмитрий Сычев пешком. «Ночами мы шли, а отдыхали  - днем, и иногда бывало, ночью - в церквях: их немцы почему-то не бомбили», - вспоминает ветеран. Определили его в 696 полк 415 стрелковой дивизии. Дмитрий был разведчиком-артиллеристом. «Сидишь на березке, наблюдаешь в стереотрубу за немцами, их позициями, расположением орудий, а потом переведешь трубу на лесок, глянешь на такую же березку, а на ней так же, как ты, немец сидит и тебя в трубу разглядывает!» От информации и расчетов Сычева зависело, насколько успешным и результативным будет очередной бой с немцами. И он выполнял свою работу настолько хорошо, насколько это позволяли его силы. А было трудно… «Кто на фронте побывал, тот знает… - произносит фронтовик. И тут же уточняет: - Мы там на перинах не спали. День ли, ночь – есть приказ, встаешь и идешь из последних сил…» Вспомнил Дмитрий Николаевич об одном переходе через весенний березовый лес. Сырость, слякоть. Сапог нет, валенки до середины голени утопают в весенней хляби. А сушить нельзя: разожжешь костер – немец тут же увидит дым, стрелять начнет. Так, во время перерыва на солнцепеке развешаешь набухшие валенки и шинели на березовые сучья. Чуть нагреются на солнышке, надеваешь – и снова в путь…  Так дошел фронтовик до Берлина, и Победу свою встретил уже там. «Мы в тот день что-то долго не могли уснуть, до поздней ночи разговаривали с солдатами, планы на будущее строили. Все ведь чувствовали, что победа вот-вот. А рано-рано утром – что началось! Мы залезли на крышу сарая, давай палить из оружия, кричать… И плакать». Произнеся это, ветеран сморгнул блеснувшую было слезу…И тут же заулыбался, начав рассказ о том, как вели себя в Германии немцы: «Они были смешны. Они пили шнапс и дрались за русскую водку…»

Вернувшись в Береговой, Дмитрий проработал еще немного учетчиком тракторной бригады, потом продавцом в промтоварном магазине. И пришел в милицию. Бывший фронтовик отдал этой службе более четверти века. В должности участкового он исходил вдоль и поперек весь Кемеровский район: менялись его участки, но он оставался верным профессии. «Только в самом начале своей службы хотел я уйти из милиции, - говорит Дмитрий Николаевич. – Трудно было. Все время ведь с преступниками, черт их задери», - ругнулся он. Но жена не позволила ему уйти из органов. Так и служил.

- Только начал работать – все пешком и пешком. Потом дали мне, как участковому, лошадь. И хомут! Вот я радовался! Попросил у председателя колхоза сани, подремонтировал их. Полегче тогда стало. Работы много было, все и не вспомнишь!

И все же несколько эпизодов из службы Дмитрий Николаевич рассказал.

- Сильно гнали самогон в колхозе. Ничто я не мог с этим поделать! А тут еще на одной из животноводческих баз стали пропадать фляги, в которые доярки молоко сливают. Стали, конечно, искать их среди  самогонщиков. Дали мне одного человека из «общественников» - чтоб помог искать краденое у селян. Мы к кому ни зайдем с ним, все говорят: «Нет, мы не гоним». Наконец постучали в один из домов. Хозяйка его тоже ну отпираться. А у нее лавка высокая у дверей тряпицей закрыта. Я тряпку поднял – ба! Несколько фляг стоит! Спрашиваю: «Что у тебя здесь?» - «Как что? Квас!». Тут вмешался мой напарник: «Ну-ка, налей-ка мне попробовать твоего квасу!» Женщина зачерпнула, а он выпил и говорит: «Ну-ка еще налей: что-то я не разобрал!» К концу нашего рейда он был уже такой «напробовавшийся»! А самогон я публично выливал на улице, в грядки, в огород, чтоб все видели. И самогонщиков привлекал! До абсурда даже доходило: у одной женщины вылил несколько фляг спиртного, а она взяла и в суд на меня подала за это! Но судья оказался человеком здравомыслящим и назначил ей штраф в 300 рублей! А триста рублей по тем меркам были деньги большие… Хозяйке пришлось телку с личного подворья продать, чтоб штраф заплатить. Она мне потом долго это припоминала, но зато и от самогоноварения  я ее отучил раз и навсегда.

Дмитрий Николаевич говорил о службе… Говорил и говорил… Голос его, мягкий и вместе с тем бодрый, доносил до сознания обычные слова: жизнь, работа, люди… Обычные слова, из которых мы, спустя десятилетия, складываем слово «подвиг», которым мы называем жизнь каждого из ветеранов войны, и я думаю, что мы правильно делаем.

Наталья Денисова

Публикация взята из журнала ГУВД Кемеровской области "На страже Кузбасса" № 5-6 2005 год

Стрижнев Михаил Ефремович

«Последние километры войны давали последние уроки»

«Для меня война началась в 1944 году, я ведь 20-го года рождения. Деревенский парнишка. Привезли нас, новобранцев, на станцию Селикса. Там я сразу услышал грустную поговорку: кто в Селиксе не бывал, тот горя не видал...

Вот там мы и учились воевать. По 12 часов в день, с восьми и до восьми. Полтора месяца учений, а потом в теплушках  до самого Смоленска. Там-то я и увидел первые страшные картины войны. В городе не было ни одного целого дома, сплошное пепелище. Потом  я видел много других городов, где война оставила страшные отметины, в том числе был и в Минске после освобождения, но такой страшной картины, как в Смоленске, видеть больше не довелось.

Направляясь в Литву, мы проезжали по полуразрушенной стране. Ехали только ночью. Наконец остановились в небольшой деревне под Шауляем. Там нас вооружили и около недели муштровали.

Первый для нас бой, бой нового поколения солдат войны, был 23 февраля. В день рождения Красной Армии. Конечно, такой праздник давал силы, но все-таки было страшно. В нашем полку служили в основном деревенские ребята, как говорится, совсем необстрелянные, как не переживать. И вот мы разместились, заняли траншеи, а в них вода доходила до пояса. Начался бой. Грохнули «Катюши». Это сегодня в фильмах о войне нас ничего не удивляет, и  есть даже радостное волнение, когда показывают  участие в бою «Катюш». А тогда нас просто ошеломил залп новых реактивных минометов. Конечно, элемент растерянности, волнения настоящего боя был. Не случайно после первого боя нас, из четырехсот деревенских мальчишек, осталось в живых меньше половины.

Постепенно к боям привыкали. Учились у старших. Идя в атаку,  уже не забывали о солдатском скарбе, учились воевать умно, внимательно. Сражения шли через каждые два дня передыха. Мы теснили врага к  морю. В то время мы уже понимали: война заканчивается.   Вот почему,   глядя  на прибалтийские хутора,   деревенские присматривались,    как   тамошние   крестьяне   обустраивают  сельские дворы, какую применяют технику, помню, поразили нас тогда  автопоилки в коровниках.

После одного из боев, когда я, получив тяжелое ранение,  попал в госпиталь, до конца войны оставалось всего ничего. И вот долгожданная Победа! Радость,  улыбки, счастье,  мир.

Но для меня, как и для многих моих сверстников военные будни продолжались. Попал в Ленинград, в запасной полк. Потом - учеба в артиллерийском училище. А как хотелось домой, к маме…  Я еще не знал, что отец погиб под Москвой, старший брат сложил голову на Кавказе... Тяжело вспоминать и все же Победа досталась нам, пусть даже такой  дорогой  ценой...

Встречая сегодня 60-летие Великой Победы, мы, ветераны той страшной войны, радуемся, что смеются дети, что на наших мирных полях зреют хлеба. Мы поздравляем друг друга. Мы говорим друг другу: «А помнишь...» И каждый из нас знает, что сны, в которых живет война,  до сих пор приходят к нам, тревожа воспоминаниями:

На нас до сих пор военные сны,

Как пулеметы наведены.

 Они нас вталкивают в поезда,

 Везут, не спрашивая, куда.

И снятся пожары тем, кто ослеп,

И сытому снится блокадный хлеб…»

Записал Николай Сидоров

Публикация взята из журнала ГУВД Кемеровской области "На страже Кузбасса" № 5-6 2005 год

Стоцкий Михаил Яковлевич

«Война совсем не фейерверк, а очень трудная работа».

Помня о настоящем, нельзя забывать о тех, кто отстоял нашу свободу много лет назад. Почти 60 лет прошло с тех пор, как отгремели последние бои Великой Отечественной, но память о тех событиях свежа и сейчас. Ведь сегодня в живых участников той войны осталось не так уж и много. Вернувшись с полей сражений, не все окунулись в мирную жизнь. Бывшие фронтовики, став милиционерами,  продолжали служить и защищать нашу родину. Для многих наших бойцов война не закончилась Днем Победы. Для них все только начиналось. Практически каждый второй солдат продолжал бороться с японскими милитаристами. Вот и для  Михаила Яковлевича Стоцкого, ветерана органов внутренних Кузбасса, служба в Армии закончилась через семь лет после призыва и через шесть после окончания  Второй мировой.  В 44 году молодому Мише еще не исполнилось 18 лет,  но он был призван на военную службу и сразу отправлен на передовую. Пожалуй, на этой части нашего повествования можно и остановиться, ведь кто, как ни сам Герой, может рассказать о себе лучше и правдивее.

«Родился я в затерявшейся на сибирских просторах деревеньке с неожиданным названием – Орехов Лог.  Родители мои, крестьяне, работали в колхозе «Красный партизан». Когда по радио передали о вероломном нападении на нашу родину гитлеровских орд, мне шел 14-й год. В то время я работал в колхозе пастухом, а зимой выполнял все, что поручали – мужчин всех призвали на войну.

В 1944 году при военкомате прошел первичную военную подготовку призывника, и до апреля 1951 года служил родине. Служба в армии является хорошей школой трудового, морального и нравственного воспитания, она закаляет волю и вырабатывает стойкость характера, смелость, готовность к самопожертвованию и боевую взаимовыручку. Особенно эти качества необходимы в боевой обстановке, наполненной неимоверными трудностями и лишениями. Поэтому не случайно, что все, что связано с моим участием в войне с японскими милитаристами сохранилось в памяти и по сей день.

Мы воевали в горах Большого Хингана. Нам не довелось принять участие в тяжелых кровопролитных боях, за исключением кратковременных схваток с разрозненными группами японских войск Квантунской армии. И как тут не вспомнишь слова одного поэта: «Война совсем не фейерверк, а очень трудная работа».

Вернувшись с фронта, Михаил сразу же поступил на службу в милицию и более тридцати лет посвятил работе в правоохранительных органах. Немного поработал оперуполномоченным в Новокузнецке и решил, что нужно учиться дальше -  семь классов образования, армейская выправка и война – вот и весь багаж, которым он располагал в то время. В 57 году  окончил Московскую школу милиции и тотчас же устроился на работу экспертом-криминалистом в научно-технический отдел областного УВД. Здесь и служил до самой пенсии. Правда, управление стало называться уже экспертно-криминалистическим,  да и Михаил Яковлевич стал заместителем начальника. До сих пор с улыбкой вспоминает подполковник милиции в отставке, о тех годах.

«Разное встречалось на службе. Были и успехи, и неудачи, и радости. Как, впрочем, вся человеческая жизнь состоит из этих самых противоположностей. Наверное, по этому поводу лирик заметил: день и ночь, вода и пламень, штиль и буря. С приходом в милицию, кроме основной работы, мне необходимо было еще и учиться. В 1957 году я получил юридическое образование по специальности криминалиста. И на этом поприще проработал почти 30 лет. За это время многое повидалось и пережилось. На наиболее ярких эпизодах борьбы с преступностью, мне хочется остановиться немного подробнее. Вот один из них.

Сентябрь 1959 года. В Гурьевском районе в деревне Шанда произошло убийство молодого зоотехника Тамары Кузнецовой. Я был в составе оперативной группы УВД, которую возглавлял начальник управления К.И. Григорьев. Принимал непосредственное участие в осмотре места происшествия и раскрытии преступления. В процессе осмотра мы обнаружили следы отчаянного сопротивления жертвы, которой преступник отрубил голову. Были изъяты пуговицы от военного обмундирования с остатками ниток крепления, топор, осколки разбитого цветочного горшка и поленья нарубленных дров. Все изъятое позволило построить правильную версию. Оказалось, что топор не принадлежал потерпевшей, а был, по заявлению плотника строительной бригады, за месяц до убийства кем-то у них похищен. В связи с этим и была проведена трассологическая экспертиза, установившая, что дрова во дворе потерпевшей были нарублены изъятым топором еще до убийства. Это внесло поправку в мотив преступления и освободило оперативную группу искать преступника среди участников бригады. Через некоторое время установили, что как раз в это время в деревню Шанду приезжал из воинской части некий Григорий Наручаков, житель города Новосибирска и сразу же после убийства Кузнецовой покинул поселок. Мы его нашли, допросили. На лице обнаружили огромные ссадины. Попытка подозреваемого объяснить появление ушиба дракой в поезде при его возвращении в воинскую часть была опровергнута свидетельской базой, а тщательный обыск в квартире его родителей в Шанде позволил обнаружить в пепле пуговицы от сожженного военного обмундирования. Проведенная экспертиза установила однородность изъятых с места убийства и обнаруженных при обыске пуговиц. Под тяжестью собранных улик Наручаков дал признательные показания и рассказал, что синяк у него появился в результате удара цветочным горшком по голове, нанесенным ему жертвой. Он был приговорен к высшей мере наказания».

Таких примеров в практике Михаила Стоцкого очень много. Он до сих пор рассказывает о своей работе все с той же пылкостью и вдохновением, как будто это было совсем недавно. Наверное, такие важные моменты в жизни не забываются никогда.

 Напоследок хочется передать пожелания подполковника в отставке Стоцкого молодому поколению: «Прежде всего, любить всякий общественно полезный труд, ибо труд оплачивается той же монетой, которую он чеканит сам. Для всякого, кто любит труд, умение и высоты профессионального мастерства – вопрос времени. И еще: учиться у своих старших товарищей премудростям нелегкой милицейской жизни, быть честными, правдивыми, справедливыми и глубоко человечными».

Юлия Емельянова

Публикация взята из журнала ГУВД Кемеровской области "На страже Кузбасса" № 5-6 2005 год

Смокотин Иван Федорович

«После Сретенского пехотного училища меня направили в Монголию, в 227 курсантскую бригаду, в которой я служил раньше. У меня в 44 году старший брат, который в 39 году призывался, в танке обгорел, в госпитале был.  Я написал рапорт, чтоб вроде отомстить поехать. Меня в штаб бригады в Монголии вызвали, и такой фронт показали… Мне сказали: «Ты что, не знаешь, где находишься? Тут японец рядом!». Не физически, а морально. Вышел, и не могу сообразить, где наши палатки находятся.

С 8 на 9 августа  нас по тревоге подняли. Командир вернулся из штаба дивизии и спрашивает: «Знаешь что такое азимут?». Говорю: «Знаю».  «Поведешь роту». Я думаю – как я поведу, если ни одного солдата не знаю. Но ведь армия есть армия. Я говорю: «Скажите координаты по каким держать направление?» Он мне сказал. Повел я роту. В пути потребовалась связь со взводами. Помкомвзвода спрашиваю: «Кто связной-то во взводе?». А там два молдаванина были, они на первых километрах уже скисли, не только связь держать, но и сами уже.… Пришлось тут же на ходу и связного искать. Прибыли мы не территорию Маньчжурии, в степи там десять дней пробыли, в бой не вступали. Вот и все подвиги.

 Как война кончилась, на базе нашей роты в этой 227 стрелковой дивизии создали учебный батальон, и мы уже оттуда возвращались в Красноярск. Получили пополнение. Они уже обучены были. И вот в 46 году на день Советской Армии дивизионные учения были. Тогда мой взвод и пулеметно-минометная рота поделили первые места. Нам всем представили внеочередные отпуска. Из армии я вернулся в июле 46».

Иван Федорович работал старшим оперуполномоченным, а затем комендантом в Мариинском городском отделе милиции.

Записала Евгения Гончарова

Публикация взята из журнала ГУВД Кемеровской области "На страже Кузбасса" № 5-6 2005 год