Шарай Мария Васильевна

В 1941 она как раз заканчивала двухгодичную школу медсестер, сдавала госэкзамены. Когда стало известно о войне, вместе с друзьями, человек 5-6, пошла в военком. Просились ребята добровольцами на фронт. В ответ получили отказ: «Сдавайте экзамены; дойдет и до вас очередь – поедете на фронт, не переживайте». Так и вышло – устроилась на свое первое рабочее место, а через пару дней получила повестку. Спустя сутки Мария уже ехала в поезде на Дальний Восток. Дорога была очень долгой. Из Спасска отправили Шарай в составе 280 медсанбата 396 стрелковой дивизии в Камень-Рыболов. Четыре года ожидания войны были тяжелее самой войны. «Только что пули не свистели над головой. Измотались все…» Постоянные подготовки, учения, бесконечные тревоги, сворачивание-разворачивание медчасти просто валили с ног. При этом врачи и медсестры учились стрелять, занимались строевой подготовкой, копали себе землянки. А в свободное время ходили за диким виноградом, это когда уже медсанбат на берегу Уссури стоял. «А один раз даже медведя ели – мужчины притащили, а туша большая, на кухне лежала…»

Все военные годы и солдаты, и врачи, и медсестры постоянно были начеку, ожидали активных действий – русские на японцев нападут, или японцы на русских. О победе узнали 9 мая. Всеобщей радости и ликованию не было предела. Только для 396 стрелковой дивизии война продолжалась, еще несколько месяцев все как на иголках сидели. Из Благовещенска солдаты переправились через Амур. Сутки ехали по степи. Добрались до небольшого селения, там медсестры развернули операционное и перевязочное отделения. Врачи оказывали солдатам только первую медицинскую помощь, да иногда срочные операции делали. Потом отправляли пострадавших в тыл.

Об окончательной победе во Второй Мировой войне Мария Васильевна Шарай и ее сослуживцы узнали в сентябре 1945. И снова дорога… Домой девчонка-фронтовичка приехала с наградами, среди них медаль «За боевые заслуги», «За победу над Германией», «За победу над Японией». Но здоровья годами нелегкого труда было подорвано. Однако женщина, прошедшая войну, нашла в себе силы и 31 год проработала в больнице МВД.

Кое-кто из ребят-фронтовиков с усмешкой называл этих и многих других женщин «воячками», хотя на самом деле они были полноправными воинами-защитниками – кто-то защищал от врагов, а кто-то от страданий и боли.

Юлия Ускова

Публикация взята из журнала ГУВД Кемеровской области "На страже Кузбасса" № 5-6 2005 год

Шабалина Валентина Илларионовна

У каждого своя война

Начался отсчет тех страшных огненных дней… Каждый человек в стране стремился по мере своих сил и возможностей сделать хоть что-нибудь полезное для скорейшей победы. Хотелось, чтобы наступивший кошмар побыстрее закончился. На фронт тогда шли не только мужчины - девчонки тоже не робкого десятка были.

Валентина Илларионовна Шабалина в июне 1941 года сдавала в медучилище экзамен по детским болезням. Получила «пятерку», да порадоваться не успела – по радио объявили о начале войны. Буквально через две недели после этого известия Валентина, тогда она уже работала в Ленинске-Кузнецком участковой сестрой, получила повестку. Всех прибывших погрузили в поезд и отправили. Куда везут, никто из пассажиров долгое время не знал. Потом уже сообщили, что состав идет на Дальний Восток. Конечная остановка – Спасск Дальний. Казарма, где расположились новички, была очень большой, да и одежду прибывшим девчонкам выдали безразмерную. 

Работа в госпитале была не из легких. Несмотря на то, что активных военных действий на Востоке не велось, подготовка к ним шла серьезная. Проводились постоянные учения, тревоги объявляли. А вместе с солдатами в них участвовали и врачи с медсестрами. Полевой госпиталь передвигались на конях. Сложно было. Особенно, когда по нескольку раз за неделю приходилось сворачивать и на новом месте разворачивать медпункт. Медсестры все делали сами – и таскали оборудование с подушками-одеялами и палатки огромные устанавливали, – в помощниках у них пожилые мужчины ходили, а сделать все нужно быстро и в считанные минуты, потому и бегали молоденькие девчонки себя не жалея. Летом спали прямо на хворосте по соседству с лягушками. Зимой никак не могли отогреться: только все сделаешь, разведешь огонь в печке – и вот команда к сбору.

После расформирования полевого медпункта Валентина стала работать в самом дружном, хирургическом, отделении эвакогоспиталя. К ним привозили самых разных пациентов: у кого кости сломаны, у кого газовая гангрена, у кого еще какое заболевание. Причем страдали солдаты не только от вражеских пуль и снарядов, привозили ребят, попавших под обстрел во время учений. Все раненые молили только об одном: спасите! Люди в белых халатах делали все возможное, а порою и невозможное, чтобы оставить солдатиков в живых, облегчить им страдания, тем тяжелее спасающим было видеть, что жизнь в человеке все же угасает.

После победы, а день, когда об этом стало известно, был самым радостным за последние четыре года, Валентина несколько лет прожила в Пхеньяне. Потом с мужем переехала в Кемерово. Сменив несколько рабочих мест, устроилась в больницу МВД. Здесь и проработал до пенсии.

Юлия Ускова

Публикация взята из журнала ГУВД Кемеровской области "На страже Кузбасса" № 5-6 2005 год

Шабалин Семен Васильевич

Солдаты не плачут

Нам кажется, мы много знаем о войне. Но так ли это на самом деле? Ведь обо всех тонкостях и нюансах в книгах и фильмах не расскажут – везде есть домысел и авторское видение. А правда известна лишь тем, кто был там, видел, не понаслышке знает о четырех годах трагедии.  

Семену в январе 1943 года было 17 лет. Но он уже работал наравне со взрослыми. Как-то вечером сестра принесла повестку – призывник спокойно и деловито начал собирать вещи и готовиться к новой жизни, а начиналась она уже утром следующего дня. В военкомат пришли человек 15, все из Ленинска-Кузнецкого. Шабалина назначили старшим среди них, ему же и документы необходимые вручили на всю команду. Ни слов напутственных, ни провожающих родственников. Ребята дошли до вокзала, благо не слишком далеко находился, и на поезде доехали до Новосибирска. После на электричке добрались до станции Обь, дальше пешком до Толмачева. Там на территории  военного городка находилась 66-ая школа младших авиаспециалистов, где в течение полугода готовили стрелков-радистов. Воспоминания о проведенном там времени не самые приятные.

На улице 40-градусный мороз – промерзали до костей, после строевой возвращаешься в казарму и не можешь ноги из сапог вытащить. А еще и кормили плохо – война все-таки. К тому же начальство курсантов обирало, не стесняясь. А чтобы новобранцы с голоду не пухли, заставляли их солдатскую смекалку проявлять. Иногда это заканчивалось весьма печально. На территории городка все, что могло гореть и давать тепло, для приготовления обеда, было использовано, остались лишь столбы ЛЭП, а готовить на чем-то нужно. Тогда дежурный по кухне наряд, три человека, отправился на железную дорогу, магистраль шла на Москву. А через небольшой ручей мостик был, деревянный. Ребята стали из него шпалы выпиливать. За этим занятием и были пойманы железнодорожным патрулем. «Диверсантов» сразу увезли в Новосибирск, стали разбираться, кто такие, что делали на путях. Курсанты рассказали всю правду о жизни в городке. Нагрянула туда комиссия с проверками. Вскоре все необходимое появилось, столбы больше спиливать не нужно было. Да вот только парней, которых патруль задержал, начальство школы наказало – их исключили из числа курсантов и в составе штрафной роты отправили на фронт. Остальные ребята, среди них и Семен, доучились до конца. В июле сдали экзамены и, получив звание младшего сержанта, были командированы для дальнейшего прохождения службы.

Экипаж

Молодого солдата, получившего специальность воздушный стрелок-радист, поездом отправили в Казань в запасной полк. Там прибывших расформировали, и Семен попал в запасной полк в Йошкар-Оле. Он был примечателен царившей в нем демократией при формировании экипажей для пикирующих бомбардировщиков. Съезжались туда летчики,  штурманы и стрелки-радисты из разных учебных заведений. Начинали знакомиться друг с другом, общаться. Постепенно летчик подбирал себе штурмана, потом они вместе присматривались к стрелкам. Выбрали кого-то – приглашали для беседы, узнавали, хочет ли на фронт, как настроение, есть ли желание летать... Если все проходило успешно, летчик шел к командиру полка и докладывал о том, что экипаж сформирован. После подписания приказа и «выдачи» самолета, начинались тренировки и учебные полеты. Переход от теории к практике вызывал неподдельный интерес. Все старались выполнить задание на «отлично», показать чему научились и на что способны.

Однажды в одном из самолетов стрелок-радист потерял во время учений ствол пулемета (не закрепил его после сборки), который стреляет вниз. Доложил командиру экипажа о потере и ждет его распоряжений. А летчик отправляет провинившегося на землю с парашютом – искать! Получив приказ, стрелок отключил внутреннюю связь и прыгнул. А в это время из первой кабины ему поступила новая команда – «отставить»! Когда самолет приземлился, летчик со штурманом вышли, а стрелок из своей кабины не выходит. Что такое? Открыли дверцу – пусто. Пошел летчик докладывать командиру полка о потере… стрелка-радиста. Учения, разумеется, были остановлены, специальные группы  были отправлены на поиски пропавшего. Только парашютист нашелся сам – под мышкой ствол, в руке парашют. Командир полка поставил его перед строем и объявил: «За находчивость – благодарность, а за то, что ствол потерял получай десять суток ареста!» Но такие истории случались редко, все понимали, что в военное время подход к делу нужен серьезный, чтобы в настоящем бою ничего по твоей вине случиться не могло.

Военно-полевая жизнь

Осенью экипаж, в котором Семен был стрелком, в числе самых подготовленных отправили на Западный фронт в 35 гвардейский Сталинградский ордена Суворова 3 степени бомбардировочный авиационный полк. Там в полевых условиях сибиряк вступил в комсомол. Потом его самолет направили на 3-ий Белорусский фронт. В июле 1944 года Семен Шабалин принимал участие в прорыве обороны немцев и в освобождении Белоруссии.  Удар наносили вся 5-ая воздушная армия, это более 700 самолетов. Представить такое скопления стальных птиц страшно, а увидеть... При этом стреляла армада, стреляли немцы в нее, все было черным-черно от дыма разрывающихся снарядов, от клубов пыли и земли.

Потом дивизии дали направлении на Прибалтику. Знали наши летчики ее вдоль и поперек. Там самое сложное – бомбить порты, и бомбить их приходилось только с пикирование. Задача эта непростая – задание выполнить, да еще и выдержать постоянные перепады давления. 29 октября 1944 года, выполняя приказ, уничтожили немецкий аэродром под Либавой. Там самолет Семена был подбит немцами. Кое-как экипаж дотянул до линии фронта. Сопровождали его здесь два наших истребителя из дивизии Покрышкина. Они и спасли ребят от смерти, не разрешив сесть на аэродром, который был весь в выбоинах от немецких мин. Пролетев на аэродромом, командир экипажа принял решение посадить самолет где-нибудь в лесу или на поляне. Тогда все обошлось, никто не пострадал, кроме самолета. А местные жители даже приходили смотреть на него, как на музейный экспонат, а в знак благодарности приносили кто что мог из продуктов, так техника спасла «своих» ребят и от голода.

Потом экипаж, правда, уже на новом самолете, участвовал в других трудных сражениях – воздушную дивизию из резерва главного командования бросали только туда, где было слишком сложно. Штурм Кенигсберга. Восточная Пруссия. Во время операции по уничтожению курляндской группировки немцы снова подбили самолет, и экипажу снова повезло – они уцелели. А ведь из 27 самолетов начинавших бой, возвращалось только три.

Победный марш

О том, что гитлеровские войска разбиты. Семен узнал 8 мая 1945 года. Праздник был, что и говорить. Только домой сибиряк и не думал собираться – участники парада победы отправились в Москву на тренировки.

Готовились долго, хотелось, чтобы все прошло на высшем уровне. 16 июня после генеральной репетиции претензий к эскадре никаких не было. До самого парада оставалось 8 дней. Только погода все испортила. В тот исторический день с утра была нелетная погода, потому во время всеобщего шествия войск представителей нашей воздушной армии никто и не увидел.

Офицерская фуражка

За участие в боевых действиях Семен Шабалин не раз получал награды. Есть среди них ордена Отечественной войны и Красной звезды. Только вручали их, как впрочем, и другие награды, не перед строем. Так уж вышло. Всю войну во время построения полка наш земляк выносил гвардейское знамя. Однажды получилось так, что держал его без головного убора – пилотку сорвало ветром, а броситься за ней вдогонку невозможно. Командование после того случая разрешило рядовому Шабалину носить офицерскую фуражку. Ее он купил за 600 рублей. Но и на этом «шапочные» приключения не закончились. Как-то прибыл на аэродром кто-то из вышестоящего начальства. Увидел Семена, подозвал к себе. Тот, как положено, подошел, отрапортовал. И через пару минут лишился фуражки – не по уставу, мол, одет! Но командир полка вскоре вернул лучшему стрелку-радисту головной убор. 

Покой только снится

После демобилизации, к сожалению, была она из-за болезни, вернулся Семен Васильевич домой. Через несколько лет пригласили его на работу в милицию. Согласился. По причине переводов пришлось ему вместе с семьей пожить и поработать в ОВД многих городов области. Дослужился до полковника, вышел в отставку. Но связь с милицией не прервал до сих пор.

Юлия Ускова

Публикация взята из журнала ГУВД Кемеровской области "На страже Кузбасса" № 5-6 2005 год

Чуприков Иван Степанович

Когда началась война, учился в школе. В 10 классе, а это был октябрь 1943 года, получил  повестку и стал солдатом Советской армии. Службу начал на Дальнем Востоке в 35 Сибирской дивизии, в 183 стрелковом полку. Первое знакомство с войной было страшным – бомбежка. Но война есть война, переживать и расстраиваться времени не было. В июле 1944 года Иван окончил 22-ую отдельную школу снайперов и сержантского состава. Для дальнейшего прохождения службы был направлен в свой полк командиром взвода. В декабре 1944 года их 14-й маршевая рота из Хабаровска была переброшена на запад. В феврале 1945 года прибыли под Будапешт. Там под обстрелом сразу же погибло более двух сотен солдат. Ивана и других, оставшихся в живых, направили в 106-ую отдельную стрелковую дивизию 1-го Украинского фронта.

«Известие о победе вызвало массу эмоций. Вокруг все стреляли – салютовали из всех видов оружия. А мы стояли на Байкале, в нашем распоряжении был только танк, стрелять нечем. Однако у одного солдата из нашей команды нашелся в запасе снаряд. Ну и выпустили мы залп в честь праздника. А танк возьми и провались под лед. Сколько тогда было пережито. Но этом война не закончилась».

В июле 1945 года отряд сопровождающих был переброшен на Уссури в район Зарубинской заставы. В ночь на 9 августа Иван принимал участие в  форсировании Уссури и по болотам и тайге дошел по Манчжурии до пустыни Гоби. У города Боли впервые встретился с японцами. Об окончательной победе узнал в Харбине. Однако бои с хунхузами продолжались до конца 1945 года.

За участие в военных действиях был награжден орденом Отечественной Войны  II степени, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги».

Отслужив 7 лет в армии, демобилизовался и вернулся домой. В 1951 году по путевке комсомола был направлен на работу в городской отдел милиции, работал участковым уполномоченным, начальником паспортного стола, старшим оперуполномоченным уголовного розыска. В 1975 году ушел на пенсию, но продолжал работать в охране до 1995 года.

Публикация взята из журнала ГУВД Кемеровской области "На страже Кузбасса" № 5-6 2005 год