Из поколения, проверенных войной

Вспоминая время начала войны, Михаил Александрович Рудаков говорит, что лето было теплым. Он, как и все пацаны того времени, воспитанных на фильмах о Пархоменко, думал, что быстро победим, нужно спешить на фронт. А старики, те, кто гражданскую прошел, предрекали долгую войну.

Михаил накануне войны поступил в Архангельский судостроительный техникум. Но в 1940-м было введено платное образование – денег не было, и он вернулся в родную архангельскую деревню. Окончил курсы МТС и работал трактористом, бригадиром тракторной бригады. Работа сложная, не хватало самого необходимого. Настроение было – скорее бы в армию. В октябре 1942 Михаил был призван в Пуховическое пехотное училище.

С октября 1942 года по июль 1943 проходил военную службу курсантом пулеметной роты. Её эвакуировали к тому времени из Беларусии на родину российского Деда Мороза в город Великий Устюг. С октября 1943 и до окончания службы был командиром пулеметного взвода и роты в гвардейской механизированной бригаде 3-го гвардейского механизированного Сталинградского корпуса. Они с июня 44-го  были сосредоточены в западных районах Смоленской области. Стало известно, что их корпусу предстоит принимать участие в очень важном сражении по освобождению Белоруссии. В военную историю оно войдет как операция «Багратион». 22 июня - канун начала операции. Вот как Михаил Александрович вспоминает то время.

«Вечером весь командный состав был собран на склоне небольшой сопки, где командир бригады Горячих ознакомил нас с обстановкой и с предстоящей боевой задачей. На рассвете наши подразделения вошли в прорыв. Навстречу шли раненые бойцы 1-го эшелона, лежали убитые и разбитая техника. Грохот разрывов. Первое впечатление: казалось, что наступление вот-вот захлебнется, но все пошло почти по плану. Однако, в первый же день наша рота понесла потери. Двое отстали, свою кухню не видели более десяти дней. Питались сухим пайком, но, в основном, трофеями с немецких тыловых складов».

В июне-июле за форсирование реки Березины, за освобождение городов Борисов, Вилейка, Красная, Минск, Молодичное, Вильнюс, Шауляй, Иелгава – личный состав бригады получил благодарности Верховного Главнокомандующего, а бригада – наименование Молоденческой.

Наиболее сильное сопротивление противник оказал на линии Минск -Вилейка, затем – Молодичное - Сморгонь. «В период с 8 по 13 июля шли тяжелые уличные бои за освобождение Вильнюса. Там мы впервые встретили у противника ручные гранатометы «Фауст-Патрон». Позже удавалось использовать трофейные гранатометы против противника. В Вильнюсе я получил легкое осколочное ранение в ногу, – вспоминает Михаил Александрович. - После Вильнюса дней восемь отдыха. Пополнили боеприпасы, помылись в полевой бане, приняли небольшое пополнение. К этому времени в роте осталось около 50% личного состава.

Корпус был переподчинен  1-му Прибалтийскому фронту, который освобождал от фашистских войск Прибалтику. Во второй половине июля активные боевые действия развернулись в районе Шауляя. К 10 октября удалось снова выйти к Балтийскому морю в районе Клайпеды, а к 22 октября – к Тухумскому оборонительному рубежу юго-западнее Риги, в результате чего группа армий «Север» была блокирована с суши в составе около 50 дивизий всех родов войск. Боевые действия на данном участке фронта продолжались до дня капитуляции Германии.

В ноябре, ко дню рождения, я со стороны неприятеля получил «подарок». Осколок мины пробил меховую шапку, прочертил след надо лбом, выбил искры из глаз и сбил с ног. Все обошлось благополучно.

Считаю необходимым подробнее описать боевые действия своего взвода по освобождению Елгавы. В ночь на 28 июля части корпуса по параллельным дорогам должны были пройти по тылам противника от Шауляя до Рижского залива. На рассвете достигли промежуточного пункта – город Ионишкис. Там был небольшой гарнизон противника, на шоссе в пределах города ночевал большой немецкий обоз. Город и немцы спали. Наше появление для них было, как «снег на голову». По оказавшим сопротивление огонь вели из всех видов оружия без остановки. Основная задача – это достичь Елгавы. Я со своим взводом должен двигаться по направлению батальона и действовать, сообразуясь с обстановкой. Я вышел на окраину города в районе железнодорожной товарной станции. На расстоянии в 250-300 метров от нас под насыпью проходила дорога (проезд). Не успев продолжить движение, я увидел, что через железнодорожные пути к насыпи быстро двигаются вооруженные группы людей в немецкой военной форме. Не подозревая о нашем присутствии, они стали переходить на нашу сторону насыпи, примерно в 40-50 метрах от нас. Огнем двух «Максимов» группа была почти полностью уничтожена, некоторые укрылись в земляных выемках возле насыпи. Одному пулеметному расчету приказал выдвинуться на насыпь. Взял с собой 2-х сержантов с автоматами и через придворные постройки жилого дома подошел к тем, что притаились в укрытии. С их стороны прозвучало еще несколько выстрелов, но все было пока закончено. Обошлось пулевой пробоиной на моей гимнастерке.

Почти тут же со стороны железнодорожной станции через насыпь появился командир батальона Защихин и за ним личный состав. Не имея связи с другими подразделениями, батальон оказался изолированным. Немцы пытались закрыть выход к отходу. Не окажись моего взвода в данном пункте к тому времени, трудно предположить последствия. Мне было непонятно, почему батальон не занял оборону по линии насыпи.

Не знаю, было ли распоряжение комбата, но возле меня остался заместитель по политической части С.С. Бобров и командир пулеметного взвода Хайрулин с одним расчетом из 5-й стрелковой роты. Я посоветовал ему занять огневую позицию справа. При последующем просмотре местности было видно, что противник, прикрываясь пристанционными постройками, продвигался ближе к нам, накапливая силы. Через проезд под насыпью группами проникал на нашу сторону насыпи. Огонь 2-х пулеметов в полной мере не мог сдержать немцев, и некоторым удалось приблизиться, вернее, сосредоточиться, на противоположной стороне насыпи. Они стали забрасывать нас гранатами, в результате чего был ранен осколком в спину рядовой Кузьмин, а второй номер расчета убит пулей прямо в лоб. В тот период я увидел, что Бобров и Хайрулин со своими пулеметными расчетами сорвались с места и побежали в тыл.

Немцы пытались появиться на насыпи, но огнем из автоматов командиры отделений и я лично заставляли их откатываться на свою сторону насыпи. Слева от насыпи они также проникали группами довольно близко и были слышны их возгласы.

Патроны были на исходе, подкрепления не видно, и не оставалось ничего другого, как дать команду к отходу. Некоторое время были слышны голоса преследователей и стрельба, но, используя укрытия, удалось оторваться от противника. В то же время, правее по пути отхода заработали станковые пулеметы нашего 2-го взвода, что оставался в резерве. Данное обстоятельство помогло мне и моим бойцам. Кратко доложил командиру роты о происшедшем. Двое суток на исходном рубеже. Пополнили боеприпасы, отдохнули. Правда, несколько раз наше расположение обстреливали самолеты-штурмовики, в результате чего мы понесли некоторые потери. Через 2-3 дня к нам подошли дополнительные силы – стрелковое подразделение, и начался штурм города. В тот же день наш батальон занял товарную станцию. В вагонах обнаружили немецкие посылки в Германию, в основном, с продуктами питания. К вечеру к моему взводу примкнул пулеметный расчет из стрелкового полка. Каким-то образом они отбились от своих. Это были молодые, проворные ребята, они выполняли все мои указания. В общем, воевали неплохо, и уже почти по окончании боев за  город пулеметчики встретили свое подразделение».

За участие в боевых действиях под  Елгавой и непосредственно в городе  Михаил Александрович был награжден орденом Александра Невского. В наградном листе отмечалось: «За организацию и проведение боевых действий своего подразделения с превосходящими силами противника, причинив ему значительные потери, при этом обеспечив выход своего батальона из довольно сложной тактико-боевой обстановки, сохранив личный состав».

Кроме того, на Михаила Рудакова несколько раз были написаны представления с ходатайствами о награждении, но в то время тоже были субъективные причины и награды не «дошли» до своего героя

В военной биографии Рудакова были яркие эпизоды. Так, в сентябре 1944 ему пришлось встать за прицел противотанкового орудия и первым же выстрелом подбить немецкий танк. Вспоминает фронтовик, как в марте 1945 огнем двух пулеметов, а также используя трофейные гранатометы «Фауст-Патрон», двое суток удерживал важный рубеж, получил пулевое ранение и просто чудом остался жив. Вернулся после выздоровления в свою часть в апреле, но из личного состава его пулеметной роты уже никого не осталось…

По окончании войны Михаил Александрович Рудаков, если бы было у него среднее образование, мог попасть в академию. А в гражданской жизни устроиться на работу было сложно.

Здесь, в Юрге, у Михаила Александровича жила теща, в эти края и поехал после демобилизации. Работал в Асаново на Томи. Встретив начальника милиции Копылова, пришел на службу в органы внутренних дел.

Уже в милиции окончил вечернюю среднюю школу, Омскую школу милиции. Михаил Александрович Рудаков был командиром взвода  и в то же время вел кадровую работу, позже перешел в следственный отдел. А в 1965 году Михаил Александрович поехал в отпуск в Мурманск, там жили два брата, мать похоронена. И решил перевестись туда, по родине соскучился. В Мурманске 10 лет служил в следственном отделе, вышел на пенсию.

По семейным обстоятельствам вернулся в Юргу, работал,  будучи на пенсии. Увлечения у Михаила Александровича активные – охота, рыбалка, огородничество. Активности Михаил Александрович Рудаков не теряет и сейчас, участвует в общественной жизни, решении семейных проблем. Как и большинство представителей этого героического поколения, тлеть Михаил Александрович не умеет – только гореть.

Светлана Шмелькова

Публикация взята из журнала ГУВД Кемеровской области "На страже Кузбасса" № 5-6 2005 год