Преступный азарт

 

-1-

 

Первый мороз ударил уже после ноябрьских праздников. Люди – водители и пешеходы, – кто серчал на скверную погоду, а кто радовался: наконец-то пришла зима. Сотрудники ГИБДД несли службу с особой бдительностью. На следующий день выпал снежок.

– Ну, дождались.

– Да, припозднилась матушка-зима... Ну, теперь уж закрепилась.

– Точно, теперь уж надолго, до конца марта, должно...

– Может быть...

– Нет. Раньше кончится, а хотя, вообще-то, если уж припозднилась, то может задержаться до апреля.

– Конечно, зима-то наша сибирская своё сполна возьмёт.

– Ну ты, кум, загнул. С чего это вдруг аж до самого апреля?

– Ха, смотри, как бы не до мая-месяца.

– А что, Нина, помнишь, как-то на девятое мая снег шёл? Только вот в каком году?

– Помню. Да, было дело. Кажись, в девяносто пятом году.

– Точно, в том году и было. Солдатики-то, бедные, на парад в летней форме вышли, а тут снег повалил...

Подобные разговоры можно было слышать в автобусах, магазинах и на улицах. Кроме наступившей зимы, люди ещё обсуждали новости, проблемы и радости, говорили о политике, о незакончившейся второй чеченской компании, обсуждали сентябрьские события в Нью-Йорке, а также начавшуюся в Афганистане антитеррористическую операцию США. И ещё ужасались вновь поднявшимся ценам и пытались заранее понять, что будет представлять собой новый трудовой кодекс, который вот-вот должен вступить в силу, но самое главное – начинали строить планы на следующий праздник – Новый 2002 год, упоминание о котором на какое-то время затмевало собой всё остальное. Маленький провинциальный сибирский городок жил своей обычной жизнью, своими невзгодами и радостями.

Десятый день ноября 2001 года радовал жителей этого города, потому что ему выпала честь быть первым зимним днём в этом уже уходящем в вечность году. А ещё этот день радовал людей тем, что был он субботним. Закончилась ещё одна трудовая неделя, предстояли выходные, которые каждая семья, каждый человек готовились провести по-разному, но обязательно с пользой для себя.

Суббота...

На городском рынке не пройти, в парке имени Пушкина, несмотря на мороз, гуляют парами и компаниями молодые, отдыхают на лавочках более зрелые люди. Гуляют, отдыхают и радуются суетливым и смешным, нахохлившимся от холода воробьям, сидящим на заиндевелых голых ветках тополей и берёз. А по улицам города один за другим, с музыкой и разноцветными шариками и лентами проносятся свадебные кортежи. Ноябрь – месяц свадеб. Красивые, смеющиеся, в белоснежных платьях невесты и серьёзные, но всё же довольные женихи. Они подходят к мемориалу «Победы в Великой Отечественной войне» и возлагают цветы к каменным ногам «матери с детьми». Несколько минут молча стоят, склонив головы, а затем снова садятся в свадебные машины и едут к другим достопримечательностям родного города, летят навстречу новой, семейной, жизни.

Закончился субботний день, город окутало звёздное небо. В окнах домов зажёгся свет. Люди ужинают, читают, смотрят телевизоры, готовятся ко сну или хорошо проводят время в дружеских компаниях – отдыхают. Они заслужили полноценный отдых.

Закончилась суббота, но предстоит ещё один выходной – воскресенье.

Мороз крепчает, а яркие звёзды мирно мерцают над засыпающим городком. Автобусы и «маршрутки» уже не ходят, и люди пользуются услугами частников или гуляют пешком. На улицах мигают и переливаются разноцветными яркими огоньками вывески на пивбарах, ночных магазинах. Туда-сюда катаются лихачи-водители. Практически все люди, кроме молодёжи, попрятались в своих квартирах от лютого мороза. Ну а молодёжь – это совсем другая категория населения. Молодым не страшны никакие морозы. Они гуляют, пьют холодное пиво, закусывая солёными орешками. Они влюбляются и ссорятся, громко смеются или, наоборот, очень тихо разговаривают. Кое-где слышатся матерные слова, а где-то уже слышен вой милицейской сирены – опять что-то произошло. Что ж, выходной со всеми своими плюсами и минусами. Несмотря ни на что, жизнь продолжается, только она уже ночная.

 

-2-

 

Вечеринка, посвященная дню рождения Андрея Цыбулько, была уже в самом разгаре. Родители куда-то ушли, предоставив сыну квартиру в полное распоряжение, и компания молодых ребят и девушек, изрядно перепив спиртного, включив музыку на всю громкость, веселилась до «победного». Сначала парни пили водку, а девушки вино, затем водку пиле уже все, а ещё чуть позже, когда водка закончилась, пили самогон, запивая пивом. Пили, закусывали, громко кричали и смеялись, усиленно топали в такт танцевальной музыке. Празднование дня рождения дошло уже до того, что девушки прямо на столе, уставленном бутылками из-под спиртного и различными закусочными блюдами, без какого-либо стеснения стали танцевать стриптиз, да при этом ещё выделывали такое, что пьяные парни уже и дышать ровно не могли. Дальше по всем правилам подобной вечеринки должен был начаться секс, но раздался звонок в дверь. Андрей, уверенный в том, что это пришли не родители, открыл дверь. На площадке стояли соседи из квартиры напротив и старичок, который уже с незапамятных времён проживал этажом ниже – на четвёртом.

– Андрей, мы понимаем, что восемнадцать лет раз в жизни, но нужно и совесть иметь.

– Уже скоро полночь, и нам отдыхать нужно, мы Дашеньку никак усыпить не можем, а вы шумите на весь подъезд.

– Вы уж гуляйте, конечно, но как-нибудь потише, пожалуйста.

Андрей хотел извиниться перед соседями и пообещать, что они не будут так сильно шуметь, но к нему подошёл один из приглашённых – Вовка, одногруппник по училищу. Он положил свою тяжёлую руку на плечо Андрея и пьяным сбивающимся голосом пробасил:

– Андрюха, есть проблемы? Так мы их сейчас уладим, – Вовка скептически улыбнулся и пренебрежительным туманным взглядом посмотрел на соседей. – Что надо? Вы, на хрен, кто ваще такие? А? Короче, пошли все в ...

– Ах ты… сопля, – возмутился старичок Леонид Ильич, всегда чисто выбритый, с небольшой лысиной на голове. – Я сейчас тебя...

– Не советую, трухлявый, – Вовка толкнул старика в грудь и как-то дико рассмеялся.

– Пошли вон, уроды моральные! У меня днюха! – Цыбулько с силой захлопнул металлическую дверь и тоже рассмеялся. – Э, народ, гуляем дальше!

– Ну, сопляк малосольный, мы сейчас милицию вызовем! – послышалось с площадки.

– Попробуй только, курва! Я тебя тогда вообще зарою! – прокричал Андрей в ответ.

– Да, не боись, корефан, мусора не приедут, – успокоил его Вовка.

– Почему?

– А у них этот.... Как его? Профессиональный праздник. Во как. В общем, они сегодня тоже её, родимую, лакают.

– Ну, Андрей, зря тебя тогда не посадили! Условным сроком отделался, гаденыш! Ну, ничего, на этот раз посадят! – снова донеслось с площадки.

– Ты ещё погрози там! Замучаешься сажать! У нас самый гуманный суд! – прокричал в ответ Цыбулько и посмотрел на Вовку, – слышь, Вован, так я это, в ментовский день родился?

– Ну, – кивнул головой тот.

– Слышь, братва, так мне на роду написано ментом быть, – Цыбулько снова рассмеялся и состроил из трёх пальцев руки фигуру, – вот им, мусорам поганым! Весь кайф пацанам нормальным обламывают! Братва, гуляем! Здесь нам мусора ни хрена предъявить не смогут! Не боись, братва! Гуляем!

Цыбулько по-хозяйски сел на диван, налил себе полстакана мутного самогона и, залпом выпив, принялся смачно жевать солёный огурец. К нему подсела его подруга, чуть ниже среднего роста, с голубыми глазами и коротким светло-русыми волосами. У неё был вздёрнутый маленький носик, и все звали её Ленкой.

– Андрюша, а если они, соседи, правда вызовут милицию?

– Ну и что? – Цыбулько обнял девушку.

– Если твои соседи и в самом деле вызовут милицию, то мне дома от предков знаешь, как влетит.

– Не дрейфь, Ленка, – в разговор вмешался Костя по прозвищу Губа, высокий и худой семнадцатилетний парень.

– Андрюша, я боюсь, – прохныкала Ленка, не обращая внимания на Губу.

– Не дрейфь, Ленка. Андрюха у нас настоящий мужик, в обиду ментам тебя не даст, – Губа налил себе самогонки. – Ну, а вы чего? Давайте вмажем.

– Костя, отстань, – попросила девушка.

– А чего?

– Губа, отвали, – Андрей встал с дивана, увлекая за собой подругу. Они пошли в его комнату.

– А-а-а! – протянул Губа, и его чистое, по-девичьи нежное лицо на долю секунды передёрнула похотливая ухмылка, – понятно...

Цыбулько не стал включать в комнате свет. Он крепко обнял Лену, положив свои крупные ладони на её ягодицы, нежно, как-то даже осторожно, поцеловал в шею...

В коридоре раздался звонок. Андрей, как ни старался, не мог не обратить на него внимания. Не выдержав, он закричал:

– Кто-нибудь дверь откроет!?

В комнату заглянул Димка по прозвищу Демон – маленький, лысый толстячок с прыщавым лицом и непонятно какого цвета глазами:

– Андрюха, там менты. Требуют, чтобы мы открыли.

– Какие менты? – удивился Андрей. – Это соседи вызвали.

– Андрей, я ведь говорила, – упрекнула его Лена, встала с кровати и быстро начала застёгивать свою жёлтую блузку.

– Не бойся. Будь здесь, – Андрей вышел из комнаты и оглядел квартиру. Магнитофон был уже выключен, выпивку попрятали. Убедившись, что все в порядке, Цыбулько открыл дверь. На площадке стояли двое милиционеров.

– Здравствуйте. Городская милиция, старшина Андреев и сержант Черненко, – представились они. – Соседи жалуются на вас, молодой человек. Шумите вы сильно, отдыхать людям не даете, а время-то уже позднее. Взрослые в доме есть?

– Нет. Родители ушли в гости. У меня день рождения. А шуметь мы больше не будем, – Андрей хотел закрыть дверь, но милиционер, стоявший ближе, придержал ее.

– Дело в том, что вы еще и нагрубили соседям, оскорбили их. Они пока заявление писать не желают, но это, по-видимому, пока.

– Я обещаю, все будет нормально.

– Нам ничего обещать не нужно. Вашим гостям, наверное, пора расходиться по домам.

– Это буду решать я, – в голове Андрея все поплыло: он был пьян и этот разговор со старшиной его начинал злить.

– Вы бы это решали, если бы по-человечески вели себя по отношению к соседям. Кстати, документы Ваши можно увидеть?

         Андрей прошёл в зал, взял из бара «Казачки» свой паспорт и вернулся к непрошеным гостям.

– Вот, – Цыбулько протянул документ старшине, пока тот внимательно его просматривал, сказал сержанту:

– Хорошо, я обещаю, что очень скоро все уйдут...

– Нет, – сержант отрицательно покачал головой, – давайте все уйдут сейчас. У нас ещё работа.

– Слышь, парни, – из-за двери выглянул Игорь Бодулин, – А может, не давайте, а если давайте, так уж давайте. А?

– Бодуля, скройся, – цыкнул на друга Андрей.

– Вот именно, – согласился с хозяином сержант, – вас, молодой человек, не спрашивают.

– Чё?

– Не «чё», а «что», – сделал Бодулину замечание старшина.

– Да ладно, – снисходительно улыбнулся тот, – чё, учитель?

– Бодуля, свали отсюда, – снова цыкнул Андрей на друга.

– Да, чё ты, Андрюха, перед мусорами тут какими-то преклоняешься?

– Что ты сейчас сказал? – старшина с силой открыл дверь пошире и попытался войти в квартиру. – Иди сюда!

– А я чё? Я ничё, – Бодулин поспешно удалился в зал.

– Товарищ старшина, – Цыбулько преградил путь милиционеру. – Вы, это... не имеете права в квартиру вламываться. Частная собственность.

– Я ещё не вломился. В общем так, Андрей Викторович, давайте по-хорошему расходитесь, – старшина Андреев чуть отступил, и, как бы соглашаясь с ним, из квартиры стали выходить приглашённые на день рождения девушки.

– Андрюша, ещё раз поздравляем...

– Пока, Андрей...

– До завтра, мальчики...

– Пацаны, вы нас провожать идёте?..

– Мы вас у подъезда ждём, мальчики...

        Цыбулько понял, что праздник окончен и прошёл в зал:

– Всё, братва, давайте по домам. В шконки пора.

– Да, ты чё, Андрюх? – Губа с Вовкой хотели возразить, но именинник не дал им этого сделать.

– Всё, я сказал!

– Ну, ладно. Всё так всё. А чё орать-то? – парни стали одеваться.

        Последним из квартиры вышел Бодуля. Он с нескрываемой злобой посмотрел на милиционеров:

– Ну, и козлы же у тебя соседи, Андрюха! – прокричал он Цыбулько, который уже закрылся, – мусоров вызвали! Черти!

– А ну-ка, хлопец, подожди-ка, – остановил Игоря сержант. – Пройдём-ка с нами, побеседуем.

– Мне с вами базарить не о чем, – Бодулин хотел сбежать вниз по лестнице, но чуть не упал, чудом удержавшись на ногах, которые были словно ватные, видимо, от выпитого в больших количествах спиртного.

– Не торопись, а то успеешь, – старшина взял его за локоть.

– Пусти! Не имеешь права!

         Парень попытался освободиться от цепкой руки милиционера, но его за другой локоть взял сержант, и он, перестав сопротивляться, что было силы, закричал:

– А-а-а! Пацаны, меня мусора повязали! Люди! Смотрите, что наша доблестная милиция вытворяет! Ни за что арестовали! Я в прокурору буду жаловаться! Я несовершеннолетний! Слышите вы?! Нет? Да я!.. Да я!..

         Цыбулько, закрывшись на ключ, прошёл в зал, положил свой паспорт обратно в бар стенки, и некоторое время равнодушно смотрел на бардак, оставшийся после так отлично начавшейся и так неудачно закончившейся пьянки.

– Восемнадцать лет, – усмехнулся он и пошёл в свою комнату.

Ленка спала на его кровати, так и не застегнув до конца свою жёлтую блузку. Андрей разделся и лёг рядом с девушкой. Он не хотел её будить, но его губы сами стали целовать Ленкино тело, и она проснулась...

 

-3-

 

Аня Селезнёва не поехала на выходные к бабушке в Бердск, как обещала родителям, которые сегодня работали на Машзаводе в ночную смену. Она сначала хотела позвонить своему другу Витюше, но, взяв телефонную трубку, тут же положила обратно на рычажки, решив сделать любимому сюрприз. Она вспомнила, как прошлым вечером, когда они прощались на целых три дня, Виктор очень сильно переживал по поводу того, что не может поехать с ней. Их отношения начались не так давно но, несмотря на то, что они уже не раз были в постели, ещё не настало время для того, чтобы она смогла познакомить своего друга с родителями. Аня, зная жёсткий характер отца, считала, что пока ещё не время для знакомства. И, конечно же, было бы нелепостью ехать с Виктором к бабушке, до того, как она его познакомит с родителями. Знакомство могло получиться только через полтора года, когда Аня закончит ВТУЗ. До этого же момента она не должна была даже думать ни о какой любви. Так сказал отец. И всё-таки сердцу не прикажешь, потому Аня, хоть и тайно, а всё же любила.

Девушка накрасилась, накрутила плойкой свои длинные каштановые волосы, оделась, вышла из квартиры. Большие круглые настенные часы на кухне пробили десять раз – ей можно успеть на последний автобус, следующий по маршруту «Военный городок – Третий микрорайон».

Вечер. Мороз дыхнул в лицо девушки свежестью, и она с наслаждением вдохнула аромат морозного свежего вечернего воздуха.

Аня вышла к автобусной остановке как раз в тот момент, когда нужный ей автобус притормозил, и его створчатые красные двери со скрипом отворились. Девушка села на заднее, обтянутое дерматином кресло почти пустого автобуса и, рассчитавшись с кондуктором, стала задумчиво смотреть в окно. Пошёл снег, и его крупные пушистые хлопья, кружась, падали на тротуары и дороги, крыши домов и голые ветви деревьев. Красиво...

Аня вышла из автобуса и быстрым шагом направилась к кирпичному пятиэтажному дому. Она не шла, а чуть ли не летела к своему любимому и, может быть, поэтому бегом поднялась на четвёртый этаж, хотя из-за слабого своего здоровья никогда не занималась физкультурой и вообще спортом – ещё в первом классе была освобождена. Она нажала на чёрную квадратную кнопку электрического звонка, но ей никто не открыл. Она раза три нажимала на звонок, тот отвечал её песней канарейки, но дверь по-прежнему никто не открывал. Аня села на чистую бетонную ступеньку и решила подождать Виктора. Она расстроилась, но ещё больше ей было бы обидно и горько, если бы она сейчас же ушла. А вдруг она бы пошла к автобусной остановке, а Виктор в это время зашёл бы в подъезд с другой стороны дома, совершенно не подозревая о том, что Аня только что здесь была. Разминулись бы. Обидно.

Прошло уже минут пять или десять, а Виктора всё ещё не было.

Ожидание. Как же это тяжело. Не зря люди говорят, что нет ничего хуже, чем ждать и догонять.

Аня вдруг почувствовала себя полной дурой, потому что внезапно вспомнила, что Виктор собирался идти к другу на свадьбу. Этот его друг со своей невестой приглашал Виктора вместе с Аней, но она отказалась, так как ещё дня за два до этого решила ехать к бабушке. Виктору она сказала, чтобы он обязательно сходил на свадьбу. А теперь вот она передумала ехать в Бердск и захотела провести эту ночь со своим Витюшей, тем более что родители всё равно ничего не узнают. Только вот другу своему о своей затее она ничего не сказала. Решила сделать сюрприз, но по её же вине ничего из этого не вышло.

Аня встала со ступеньки, отряхнула свою шубу и, огорчившись ещё больше и разозлившись на саму себя из-за своей же глупости, медленно направилась к выходу из подъезда. Примерно полчаса она стояла на остановке, не думая о том, что общественный транспорт уже закончил свою сегодняшнюю работу. Она была расстроена и думала о том, что уж лучше бы уехала в Бердск. Рядом притормозила синяя иномарка, Ане показалось, что это «BMW». Пока водитель покупал в ларьке сигареты, пассажир нахально-похабным видом осмотрел девушку, осмотрел так, как будто бы это была какая-то дорогая вещь, и он раздумывал, стоит её брать или нет. Аня вдруг каким-то седьмым ли, восьмым ли, или вообще девятым чувством поняла, что сейчас может оказаться в этой машине, причём её согласия на это никто спрашивать не будет. Ей стало страшно. Она хотела уйти от этого пьяного недвусмысленного взгляда, принадлежащего смуглому черноволосому парню, вернее мужчине тридцати-тридцати двух лет. Она хотела убежать, спрятаться. Но куда? И она стояла как вкопанная, стараясь не обращать внимания на парней и их иномарку.

– Девушка, давайте мы вас подвезём. Вам куда?

– Спасибо, не нужно. Я подожду автобус, – ответила Аня, стараясь не смотреть на парней. Она вздрогнула от громкого смеха.

– Девушка, вы шутите? Какой автобус!? Уже без пяти минут двенадцать. В общем, полночь. – Пассажир весело взглянул на водителя, вернувшегося на своё место. – Глянь, Жорик, какая девчонка-приколистка. Давай её с собой покататься возьмём.

Но водитель, видимо, не слушал своего друга. Он пристально посмотрел вслед проехавшей мимо «девятке». Обыкновенная российская легковушка, пользующаяся уважением у многих автолюбителей-патриотов скрылась за поворотом, видимо, направляясь в городское ГИБДД. Да, обыкновенная «девятка», но буквы ГИБДД и № 809 заставили водителя иномарки тронуться с места и, развернувшись, поехать в противоположную сторону.

– Жорик, ты чего? – воскликнул недоумевающим голосом пассажир. – Давай, говорю, тёлку возьмём с собой!

– Заткнись. Надо быстрее в Томск сматываться, здесь вон гаишники везде рыщут. Спалят нас, хана тогда.

– Ну, могли бы и тёлку с собой прихватить, – уже тише сказал пассажир, – повеселились бы и выбросили её где-нибудь на трассе. Она нас не знает, а мы её.

– Ваня, ты дурак или идиот?

– Чё?

– Ладно, проехали, – водитель закурил, – вот сдадим тачку заказчику, получим бабки, тогда и будем веселиться хоть с тёлками, хоть с коровами...

         Аня облегчённо вздохнула, когда это синяя «BMW» уехала. Она посмотрела на часы – двенадцать ночи. И в самом деле, автобусы теперь пойдут только в шесть часов утра. От мысли, что ей придётся добираться до дома пешком, она ещё больше расстроилась. Ну что за поганый день! Девушка решила сократить путь, и потому пошла напрямик – через город, мимо ночной аптеки. Она шла медленно, и ей почему-то сильно хотелось плакать. Навстречу ей шли подростки и молодые влюблённые пары. Последним Аня завидовала. Она дошла уже до пивбара «Треугольник», но увидела большое скопление пьяных парней, а чуть дальше кто-то дрался и были слышны крики и визг. Подъехали два милицейских «УАЗика». Аня решила повернуть и пойти через медсанчасть и Машзавод по тихой аллее. Это был самый длинный, окружной путь к её дому, но зато здесь было тихо и спокойно – не то, что в городе, где на каждом углу пивбары и кафе. Она шла по аллее улицы Машиностроителей и всё время невольно ускоряла шаг, потому что её пугала темнота и деревья, кажущиеся огромными и дикими. Тишина. Девушка шла и думала сама не зная о чём. Она даже не обратила внимания на то, что её кто-то зовёт, и отбросила свои мысли только тогда, когда её кто-то крепко обхватил сзади. Она вздрогнула, хотела обернуться, но чья-то потная маленькая рука не позволила ей это сделать. Она закричала, но ей кто-то заткнул рот. И только сейчас она увидела перед собой подростка лет шестнадцати. Он был одет в чёрную пуховую куртку и модную во всех подростковых компаниях вязаную серую шапочку. Страх у девушки исчез. Она хотела спросить, кто это такие и что им нужно, но вместо вопроса получилось сдавленное мычание: мешала чья-то зажимавшая ей рот ладонь.

– Демон, убери свои грязные лапы от такого чистого личика, – приказал тот, что стоял перед Аней, и её сразу же освободили.

Она оглянулась. Её больше не держали, но и идти она не могла: пятеро подростков окружили её плотным кольцом. Да даже если бы они этого и не сделали, всё равно у неё бы не получилось бежать – догнали бы.

– Что вам нужно? Кто вы такие? – Аня пыталась быть спокойной, но неприятная дрожь в теле усиливалась с каждой секундой.

– Мы? – переспросил подросток. – Мы благородные разбойники.

– Мне не до шуток. Пропустите, – девушка попыталась пройти сквозь эту толпу, но ее легонько толкнули в грудь.

– Тише. Не так быстро, красавица, – изо рта главаря шайки пахнуло перегаром, сигаретами и жвачкой. Он улыбнулся.

– Что вам нужно? – Аня заплакала.

– Нам нужна твоя шапочка, – и подросток аккуратно, с наигранной бережливостью, снял с головы девушки шапку-ушанку, – ух, ты! Чернобурка!

– Сейчас же отдайте, подонки! – выкрикнула Аня, плача.

         Высокий худой подросток громко рассмеялся:

– Террорист, да она тебя лоханула!

– Что ты сказала, мразь? – тот, кого назвали Террористом, сильно сжал eй подбородок.

Аня молчала, её охватил панический страх, и в горле застрял огромный ком.

– Что ты сказала? – повторил свой вопрос главарь и наотмашь ударил её по лицу своей маленькой ладонью. Острая боль обожгла лицо девушки.

– Отпустите меня, пожалуйста, – тихо попросила Аня.

– Да ты не бойся. Мы тебя отпустим, только ты себя веди потише. Ладно? – Главарь улыбнулся, но его глаза оставались злыми.

Девушка согласно закивала головой.

– И не плачь! – Демон, который её сначала держал, ударил кулаком по лицу. – Тех, кто плачет, я ненавижу. – Новая, ещё более сильная боль обожгла лицо девушки. Она почувствовала, как под правые глазом набухает синяк. Аня старалась подавить плач, но у неё не получалось.

– Мужики, а чё она ревёт? – спросил один из подростков.

– А её, наверное, давно мужчины не ласкали, – рассмеялся Демон.

– Ну, так мы сейчас это исправим, – к Ане приблизился тот, худой и высокий, и грубо взял её за грудь, больно сдавил.

– А это идея...

Аня не верила тому, что слышит, но поверить пришлось. Её сначала куда-то вели, зажав её рот, а она даже не могла сопротивляться. Потом её бросили на что-то деревянное, и кто-то тяжёлый и потный навалился на неё. Опять пахло перегаром, сигаретами и жвачкой – всем вперемешку. Ей разорвали шерстяные колготки...

– Эй, эй! – весело кто-то кричал своим пьяным голосом, – я первый. Моя идея...

– Успеешь!..

Но Аня уже не обращала никакого внимания на эти крики и идиотский смех. Она сначала терпела, а потом провалилась в пугающую темноту. Свет перед глазами померк...

...Очнулась Аня, когда уже никого не было рядом. Не было и шапки с сумочкой. Усиливающийся мороз обжигал лицо, сдавливал голову. Она с трудом поднялась, огляделась. Аня никак не могла понять, где она находится. Она стояла на узкой длинной улице, покрытой чистым, только что выпавшим снегом. Увидев маленькие деревянные домики и услышав неподалеку гул проезжающих машин, она поняла, что находится на мичуринских участках. Рядом с ней в три ряда лежали доски, Аня, догадавшись, что произошло на них, с отвращением отвернулась.

Аня пошла на шум проезжающих машин в надежде, что там ей смогут помочь. Через несколько минут она вышла на дорогу и, оглядевшись, смогла узнать место, где находится – это была аллея по улице Машиностроителей. Если идти вниз по аллее, то через десять минут выйдешь к машиностроительному заводу, причем путь лежал рядом с медсанчастью, а если идти вверх, то выйдешь в город, к интернату №11. Дорогу осветил свет автомобильных фар, и Аня подняла руку, чтобы остановить машину, но водитель проехал мимо. Вокруг не было ни души, и она пошла в сторону Машзавода к автобусной остановке. Внутри у нее все болело, лицо так сильно горело oт нанесенных ударов, что к нему невозможно было прикоснуться. Свет автомобильных фар снова осветил дорогу, когда она уже подходила к остановке. Аня снова подняла руку, увидев, что это милицейская машина, замахала двумя руками и выбежала на дорогу.

Резкий скрип тормозов – машина затормозила, проехав еще несколько метров по гололеду. Водитель, еще не поняв того, что ему чудом удалось не сбить человека, выпрыгнул из машины.

– Ты чего? Дура? – распахнутый его бушлат трепыхался от сильного ветра.

– Помогите... – Аня подбежала к милиционеру, уткнулась в его грудь и заплакала.

– Успокойтесь, девушка. Успокойтесь, – милиционер сразу же перестал злиться. – Успокойтесь. Что случилось? Ну-ну, хватит. Хватит. Не нужно плакать. Что случилось?

Из машины вышел другой милиционер в бушлате как у солдат спецподразделений, которых часто показывают в репортажах теленовостей о Чечне. На погонах милиционера были маленькие звёздочки, и Аня, определив, что это старший, всхлипывая, стала рассказывать ему о случившемся.

– Меня изнасиловали, – и Аня снова заплакала.

Старший лейтенант принялся её успокаивать, но не получилось.

– Женя, вода есть? – спросил он у водителя.

– Есть, – старший сержант протянул офицеру полуторалитровую пластмассовую бутылку с водой.

– Девушка, попейте воды и успокойтесь.

Аня дрожащими руками взяла бутылку и с трудом сделала несколько небольших глотков. Стало чуть-чуть полегче.

– Ну, давайте по порядку. Как вас зовут? – снова задал вопрос старший лейтенант.

– Аня. Живу на Кирова.

– Что случилось Аня? Кто вас изнасиловал?

– Я не знаю. Их было много. Все подростки, – из-за частых, душивших её всхлипываний ей было трудно говорить. – Это здесь, на мичуринских участках произошло.

– Они ещё здесь?

– Нет, – Аня отрицательно покачала головой. – Я сознание потеряла, а когда очнулась, то по следам увидела, что они сюда, к дороге побежали.

– Как долго вы были без сознания?

– Не знаю.

– Понятно. А где ваша шапка?

– Они её забрали. И сумочку тоже забрали.

– Так, – зло прошипел офицер, – ну, подонки...

– Они сели в «УАЗик».

– Садитесь, Аня.

Девушка села на заднее сидение милицейской автомашины с бортовым номером 702.

– Вы их узнать сможете, Аня? – спросил её водитель, молодой, невысокий худенький парень с жидкими светлыми бакенбардами и небритым подбородком.

– Не знаю, – ответила девушка и замолчала.

– Вам, Аня, медицинская помощь требуется? – спросил старший лейтенант, – кстати, меня зовут Алексей Геннадьевич, фамилия моя Хоменко. В больницу едем?

Аня ничего не ответила. Она смутно понимала, что из-за упущенного времени, вряд ли удастся найти тех подонков.

Пока Аню осматривал дежурный врач медсанчасти, Хоменко по рации передал в Центр ориентировку: приметы преступников, примерное время и место преступления. Дежурный по городскому отделу, майор Рыбкин, тут же передал эту ориентировку на все милицейские посты и экипажи, попросил помощи у экипажей вневедомственной охраны. Хоменко посмотрел на свои часы, подаренные ему руководством за участие в боевых действиях на территории Чеченской республики.

– Двадцать минут второго, – сказал он водителю. – Скоро наряды снимать, да по домам. Смотри, как бы «до особого» не вляпали.

И, как бы подтверждая его слова, из рации послышался голос дежурного по горотделу.

– Внимание всем нарядам! Я Центр. Всем нарядам не сниматься с мест несения службы до особого распоряжения. Приказ начальника отдела. В городе совершено преступление. Внимание всем нарядам и экипажам... – дежурный повторил сообщение.

– Ну, а я тебе, Алексей Геннадьевич, что говорил? – водитель улыбнулся.

Хоменко ничего не ответил. Закурил. Что ж, надо так надо. Служба милицейская такая.

Дежурный врач медсанчасти, осмотрев свою очередную ночную пациентку, сказал, что кроме небольших ссадин и синяков на теле Анны Селезнёвой, 1978 года рождения, телесных повреждений больше нет, но для возбуждения уголовного дела этого вполне хватит. «Поймать бы их ещё. Все как проштампованные ходят, все друг на друга похожи», – подумал Хоменко.

Ещё около часа Аня ездила вместе с милиционерами по прилегающим к месту преступления районам и пыталась узнать насильников в компаниях подростков, бесцельно прогуливающихся по городу. Она случайно услышала слова водителя, обращенные к офицеру.

– Что сегодня за день сумасшедший? Угон, драки кругом, да ещё эти подонки неизвестно откуда свалились на нашу голову.

– Да, хорошая сто девяносто девятая годовщина МВД получилась. Если за выходные не раскроем эти преступления, то главк в понедельник нашего царя от души поздравит.

– Аня сама не поняла почему, но ей стало жалко этих молодых ребят в милицейской форме и того «царя», которого «главк в понедельник от души поздравит».

– «УАЗик» сделал ещё пару кругов по городу, и Хоменко, поняв, что пострадавшая девушка не может опознать преступников, приказал водителю ехать в отдел. И когда они уже подъезжали, Аня вдруг сказала:

– А может, не надо?

– Чего не надо? – переспросил её офицер.

– Ну, может, вы меня домой отвезёте, и не надо всей этой волокиты?

– Домой мы вас отвезти можем, а те подонки завтра ещё кого-нибудь изнасилуют, ограбят, убьют. И послезавтра тоже. И послепослезавтра, а потом ещё и ещё. И им всё будет нипочём. Как? Устраивает?

Аня промолчала.

– А жалеть ни себя, ни нас, ни тем более их, этих подонков, Аня, не надо, – сказал водитель. – Жалость – это плохой советчик. Всегда так было.

«УАЗик» въехал на территорию горотдела и остановился перед входом в дежурную часть. До утра Аня находилась в отделе, давала показания пожилому усатому оперативнику из угро, пыталась узнать насильников среди тех пьяных подростков, которых задержали и доставили в дежурную часть горотдела из-за их сходства с приметами тех подонков. Но именно тех, кто её насиловал, не было. На прощание оперативник сказал ей.

– Дело, видимо, глухое, но если что-то прояснится, мы вас вызовем.

 

-4-

 

Звонок в дверь разбудил Андрея.

– Чёрт. Принесло же кого-то в такую рань, – зло проворчал он, растирая кулаками заспанные глаза. Он заглянул в комнату родителей. Мать спала, а отца не было. Квадратные электронные часы высвечивали зелёные цифры: 10:05. Цибулько вспомнил про Ленку, мирно сопящую у него в кровати после бурной ночи, и недовольно подумал: «Мать ничего не скажет, а вот если батя видел, то целую неделю будет нотации читать». Второй звонок в дверь был уже более настойчивым.

– Ну, иду, иду уже!

Он открыл дверь. На пороге стоял Шеф – Сашка Шевченко, присутствовавший на вечеринке прошлым вечером.

– Здорово, – они с Андреем обменялись рукопожатием. – Ну как? Голова гудит после вчерашнего сабантуя?

– Есть немного, – ответил Цибулько, зевая. – Ты чего припёрся такую рань?

– О! Да ты уже корешам не рад.

– Чушь не городи. Спать охота. Ну, чего припёрся? Говори.

– Понятно, – ответил Сашка, – с Ленкой как? Нормально? Небось, того...

– Не твоё дело, – резко перебил его Андрей. – Ты чего? Похмелиться пришёл? Так и скажи...

– Нет. Давай лучше закурим, – у Сашки с лица исчезла идиотская улыбка, и он мгновенно стал серьёзным.

– Ну, давай закурим, – согласился Цыбулько и, накинув на голые плечи куртку, вышел на лестничную площадку.

– Давай пониже спустимся, – предложил Шеф.

Они курили на площадке между третьим и четвёртым этажами, и Андрей видел, что Сашка хочет сказать ему что-то серьёзное, но никак не может решиться. И еще Цибулько заметил, что вечно нищий дружок, который даже на его восемнадцатилетие пришёл без подарка, не клянчит, как обычно, сигареты, а курит свои. Свои, да ещё какие – «Парламент», который стоит двадцать три рубля пачка. Это для Андрея Цибулько было чем-то из области фантастики, и он смутно стал догадываться, откуда у друга деньги на такие дорогие сигареты. Долго гадать не пришлось, потому что Сашка всё-таки решился сказать, зачем пришёл к Андрею.

– Андрюха, это.... У тебя есть знакомые, кому можно толкнуть чернобурку?

Цыбулько аж поперхнулся сигаретным дымом от услышанного. Когда Сашка демонстративно закурил дорогую сигарету, Андрей понял, что тот где-то спёр лишнюю сотню, а потому и «Парламент» курит, и похмелиться не просит – уже похмелился. Hо то, что Шеф с кого-то снял чернобурку или даже, может быть, хату выставил – это для Цыбулько было выше любых его представлений о нищем и каком-то придурочном дружке.

– Чего? – переспросил Андрей.

– Знаешь человека, которому за хорошую цену можно спихнуть новенькую чернобурку? – повторил Сашка свой вопрос, но уже не с таким хвастовством. – Да ведь есть у тебя, Андрюха, такие кореша. Ну, есть же?

– Мало ли кого я знаю? Тебе что за дело? В общем, так, вопросы сейчас буду задавать я. Понятно тебе, Шеф? Стой, молчи и внимательно слушай меня. Понятно? – Цыбулько говорил каким-то зловеще-тихим голосом. Сашка утвердительно кивнул головой.

– Смотри, Шеф, внимательно слушай, не вздумай хоть одну буковку пропустить мимо своих грязных ушей. Откуда чернобурка? Брехать не советую.

– А как ты думаешь? – ехидно спросил Шеф.

– Рассказывай, кого бомбанули?

– Слушай, Андрюха, а ты правильно думаешь, – снова ехидно улыбнулся Сашка, – и чё ты в нашей фазанке делаешь? Не пойму.

– Ты тут не ехидничай, – прошипел Цыбулько, схватил друга за воротник синего пуховика, но тут же отпустил, – я с тобой по очень и очень серьёзному делу говорю. Ограбить или обокрасть – это серьёзная штука. И это не твой профиль, Шеф. Ты можешь полтинник или сотню скоммуниздить, но новенькая чернобурка или там какая-нибудь куртка кожаная навороченная не по твоим гнилым зубам. Ну, говори всё как есть.

– А я сменил свой профиль, – обиженно сказал Сашка и, чуть помолчав, стал рассказывать, что произошло прошлым вечером, когда их разогнали.

Цыбулько внимательно его слушал и понял, что его незадачливые дружки только и могут, что наехать на кого-нибудь, а потом, как только приходит время расплачиваться за этот наезд, бегут к нему, к Андрею, и слёзно умоляют его, что бы он за них впрягся. И Андрей впрягался, разводил разные там у своих дружков-придурков рамсы. И только чудом его ещё самого не прибили или в милиции не замели. Но то, что сделали его дружки прошлой ночью... Они немного побили и изнасиловали какую-то там девку, а потом ещё и шапку-чернобурку у неё утащили. Герои! Решили заняться более или менее серьёзным преступным бизнесом. Хорошо. Но как эти вот герои поведут себя с мужиком, если будет острая нужда ограбить такого. Что делать? Можно ли их сводить с серьёзными «шапочниками»? Ответа на этот вопрос Цыбулько не знал. Он хотел спросить Сашку, что он будет делать, если придется грабить мужика, но задал совсем другой вопрос.

– Что ещё взяли у той тёлки?

– Ничего, – ответил Сашка, но врать он не умел, по крайней мере, не умел врать Андрею. Цыбулько для всех них был большим авторитетом. И сейчас тот, как и всегда, сразу понял, что он врёт.

– Не звезди.

– Ну, сумочку взяли у неё. Такую сумочку, простенькую, из дерматина.

– Что было в этой сумочке?

– Документы на её имя, какая-то там то ли Аня, то ли Таня.

– И всё?

– Нет, ещё бабки были. Три сотни деревянных.

– Всё?

– Всё, – утвердительно кивнул головой Сашка.

– Точно?

– Ну, сказал же тебе, Андрюха. Ты же знаешь, когда я лажу говорю, а когда нет.

– Знаю, – улыбнулся Цыбулько и положил свою крупную руку на плечо друга. – Ну, чё, корефан, давай твоих блатных закурим.

– Какой базар, кореш? – улыбнулся Сашка и полез в карман своего пуховика за сигаретами.

– Ладно, – Андрей подумал и решительным тоном сказал, чтобы толкнуть шапку, увидеть ее надо.

– Увидишь, – заверил Сашка.

– Одну шапку тот человек брать не станет. Нужна еще какая-нибудь шапка или куртка.

– Сделаем. А что за человек?

– Не твоего ума дело. Рыбка крупная, хотя, я смотрю, вы тоже тихо на дне не сидите. Ты хоть понимаешь, что если вы теперь попадетесь, это так просто не сойдет с рук?

– Не боимся. Место там тихое, людей мало. Через три минуты после дела уже и следов никто не найдет.

– Я тоже так думал до первого условного.

– Два года условно – это фигня.

– Да, мне повезло. Только если теперь вы засветитесь, а я буду вам помогать, то на нары все ж попаду. Честно – не хотелось бы.

– Ты скажи «да» или «нет», чего ты проповеди читаешь? – крикнул Сашка.

– Ты тут не ори! – тоже прикрикнул Андрей. – Ты пойми, такие дела так не делаются.

Молчание было долгим. Наконец Сашка предложил:

– Завтра у брата двоюродного днюха. Приходи. Машиностроителей, 10. – Буду в десять ждать у остановки.

– Ладно. Только скажи, кто все это придумал?

– Кто-кто? Тезка твой, Террорист, – Сашка снова поднялся, подошел к Андрею, – а может, не надо всего этого. Поговорил бы ты с Террористом...

– О чем?

– Ну, ведь ты уже сидел на скамье подсудимых... Измена меня поджимает.

– Не бойся. В случае чего больше, чем полтора условных не дадут. Суд у нас гуманный. А Террорист пусть завтра меня вместе с тобой ждет. Поговорить с ним хочу.

– Договорились. Говорят, первый раз всегда тяжко. Может, и пронесет, но только у меня это в первый раз и в последний, и пить я завязываю...

Сашка стал спускаться вниз. Через минуту хлопнула железная дверь, в подъезде стало тихо. Андрей затушил сигарету и поднялся в квартиру. Лена уже оделась и разглядывала настенные плакаты с американскими кинозвездами.

– Нас видели твои родители? – спросила она.

– Нет. Ленка, иди домой. Я вечером приду.

– Хорошо, – девушка поцеловала его в губы и вышла из комнаты. Проводив ее, Андрей прошел на кухню и включил электрочайник.

«Да, наступает веселая жизнь – отвык как-то, но деньги не помешают, а то у родителей не допросишься. Видно, вместо армии окажусь на нарах, а может, пронесет?» – думал он. Тянуло Андрея к «веселым делам», за которые три года назад получил два года условно. И не деньги были главным для него – азарт, даже чувство страха перед возможными последствиями не могло теперь остановить Андрея. Именно азарт толкнул его тогда на преступления. Тогда его, а теперь Террориста.

 

-5-

 

Следующим вечером, ровно в двадцать два часа, Андрей подошел к месту встречи. Его уже ждали, но кроме Террориста с Сашкой были и другие, уже пьяные, приятели. Андрей тоже пришел не один, а с человеком, который мог бы купить краденые вещи. С этим человеком пришел его приятель, которого Андрей даже не знал. Обменявшись рукопожатиями, все закурили. Тянуть Андрей не стал, он сразу отозвал в сторону Террориста и Сашку. Вчетвером – Андрей, скупщик, Саша и Террорист – начали переговоры.

– Что вы можете предложить? – задал первый вопрос скупщик.

– Шапку-чернобурку женскую, куртку черную кожаную мужскую на искусственном меху.

– Сколько хочешь?

– За шапку две с половиной и за куртку три с половиной. Итого шесть кусков.

– Сначала нужно увидеть товар.

– Хорошо. Пошли.

– Ты давно работаешь?

– Третий день, – усмехнулся Террорист

– Не боишься доверяться?

– А я Андрею доверяю, – Террорист внимательно посмотрел сначала на Сашку, затем на Андрея.

– Доверие – вещь нужная, – согласился скупщик, – но и опасная...

– Ты меня не запугивай, пуганые уже, – Террорист начинал злиться. – Будешь покупать или нет?

– А ты на меня не рычи, зеленый еще.

– Может, я и молод еще, да не глупее тебя. Понимаю, что к чему.

– Да ты нахальный малый, а значит, и договариваться будем соответственно. Согласен дать семь кусков, то есть каждому по куску.

– Как это каждому по куску? – Террорист насторожился и взглянул на удивленного суммой Саньку. – Нас работало шестеро.

– Не забывай обо мне, – вступил в разговор Цыбулько, – я тоже в доле.

– А ты ручки свои не пачкал, а продать я и сам могу.

– Чего тогда ко мне Сашку прислал? Могли бы сами на рынке сплавить, – ответил Андрей.

– А там бы вас и сгребли вместе с вещичками, – добавил от себя скупщик

– А как же ты работаешь? Тебя-то мусора не вяжут? – спросил Террорист. – Может, ты сам мент?

– Я же говорю, ты еще мал и глуп.

– Ну ладно, семь так семь. Пошли товар смотреть, – Террорист испугался, что из-за его заносчивости может ничего не получиться.

– Не торопись, у меня условие.

– Какое? – Террорист насторожился.

– Хочу посмотреть место, где работаешь.

– А это зачем?

– Не задавай глупых вопросов, – посоветовал Андрей

– Ну, почему нет, Андрей? – возразил ему скупщик. – Твой друг вправе знать...

– Я хочу быть уверенным и спать по ночам спокойно. В общем, я хочу убедиться, что не пролечу с вами. Вы сегодня уже кого-нибудь?..

– Да, – перебил его Террорист, – одного пацана-школьника пару часов назад. Хотел филок с него стрясти, а он дерзить начал. Ну, мы научили его уважать старших… Только филок у него не было. Сорокадомовский.

– Зря вы его, никогда не трогай детей и стариков.

– Почему это?

– Скоро сам поймешь. В общем, я хочу видеть, как вы работаете. – Скупщик закурил и отвернулся, давая тем самым понять, что пока разговор окончен.

Террорист вопросительно посмотрел на Андрея.

– В таких делах всегда нужна гарантия. Ты, Террорист, решил заняться серьезным бизнесом. Уже троих очистил и дальше пойдешь, с тебя не убудет. Если ты не фраер...

– Хорошо, хорошо. Пошли. Санек, собирай ребят, и догоняйте.

Террориста охватил азарт, и ему не хотелось, чтоб среди крутых пацанов города о нем думали как о фраере. А еще он жаждал получить первую штуку деревянных в своей жизни. Причём заработать эти деньги было не таким уж тяжёлым делом. Нужно только собрать надёжную стаю, найти жертву, навалиться на неё толпой, избить до смерти или до беспамятства, раздеть и быстро уйти. На всё про всё три-четыре минуты. Но самое главное – некоторое время не возвращаться на место преступления, хотя бы сутки. И именно из-за этого главного Террорист, в миру Александр Лёвшин, семнадцати лет от роду, не хотел сейчас идти туда, где они недавно избили какого-то школьника. А может, убили? В нём сейчас таились два человека: один осторожный, а другой жадный. Они мучительно боролись, и победил второй, победил тогда, когда его хозяин, Террорист, увидел, как скупщик, достав из внутреннего кармана куртки бумажник, вытащил из него толстую пачку красненьких пятихаток и, отсчитав ровно четырнадцать купюр, убрал бумажник обратно. Отсчитанные купюры скупщик спрятал в нагрудной карман куртки и застегнул его на молнию. «Мне», – моментально пронеслось в голове Террориста, и больше он уже ни в чём не сомневался. Сам Террорист этого не понимал, а вот скупщик, хоть и не видел его жадных глаз, но прекрасно знал, что сделал правильный шаг – Террорист на крючке. До Кролиководства идти было недалеко. Все шли молча. Придя на место, Сашка, закурив, сказал:

– Теперь только ждать.

– Да. Я докажу, что не фраер, – Террорист смотрел на скупщика в упор, но тот лишь снисходительно улыбался.

– Знаешь, а вроде я этого школьника знаю. Он в моей школе учится в шестом или седьмом классе, – сказал Бодуля. – Он точно сорокадомовский. И Губа его знает.

– Кого? Лоха этого, чё ли? Знаю. Глист недобитый. Высокий и худой.

– Ты, Губа, на себя посмотри, – скупщик внимательно смотрел на парней. – Он вас знает?

– Нет.

– Точно?

– Точно. Мы в одиннадцатом, а он в седьмом. Так, встречались пару раз.

– Мужик, стой! – вдруг закричал Цыбулько.

Все обернулись и посмотрели в его сторону. Андрей шел к мужчине, который остановился в нескольких шагах от них. Террорист быстро оглядел его и понял что это тот, кого ждали. Жертва.

– Закурить есть? – спросил Андрей у парня.

– Не курю, – ответил тот и пошел дальше, в сторону завода, видимо, он там работал. Андрей со всей силы пнул парня по ноге, и тот упал на одно колено.

– Ты что же это, гад!

Парень пытался встать, но Андрей пнул его в лицо. Подбежал Костя-Губа и ударил парня по голове заранее приготовленной длинной палкой.

– За что? – простонал парень. Кровь из его пробитой головы залила глаза.

– Нельзя поворачиваться спиной к человеку в темном, тихом, безлюдном переулке, – крикнул подоспевший Террорист и начал избивать парня.

Малолетние преступники с усердием раздевали свою жертву и не заметили, как рядом с ними остановился старенький красный «жигулёнок». В темноте водитель, пожилой мужчина в армейском замасленном бушлате и чёрных шерстяных брюках, не сразу понял, чем занимаются несколько парней. Ему показалось, что они тащат что-то тяжёлое и, возможно, за недорогую для них цену согласятся на предложенную им помощь.

– Ребята, может, помощь нужна? – спросил водитель.

– Нет, батя. Спасибо, – громко ответил Террорист.

– Ты куда своими зенками глядел? Падла? – это зловещее шипение уже в сторону Шефа

Сашка виновато наклонил свою коротко стриженную голову с нахлобученной на неё чёрной вязаной шапочкой. Он ничего не ответил своему главарю. В этот момент парень, придя в себя, с трудом простонал:

– Помогите....

– Вы что ж делаете, гады? – водитель вышел из машины, но к нему уже шли Андрей и Террорист.

– Мужик, ехал бы ты отсюда, – сказал Террорист таким тоном, что и дураку стало бы не по себе и лучше сделать то, о чем просят. Водитель быстро сел за руль и уехал.

– Ну что, Террорист, теперь и я в доле? – спросил Цыбулько.

– В доле, – подтвердил тот и положил руку на плечо другу.

– Ребята, скупщик смылся. Говорит, что мы засветились, этот водила нас сдаст, – сообщил подбежавший Сашка.

– Ты, урод моральный! Ты куда смотрел? – зло заорал Террорист и уже занёс свой кулак для удара, но кто-то громко закричал.

– Уходим! Быстрее!

Все побежали вверх по улице Машиностроителей.

– Врассыпную надо, – задыхаясь от бега, проговорил Цыбулько и свернул в сторону небольшого моста через речку Искитимку.

– Куда? – прокричал Террорист.

– Террорист, если ты меня мусорам сдашь, я тебя из-под земли достану и порву! – Андрей скрылся за домами Второй Северной улицы. Он знал, что менты ни за что не догадаются искать преступников у себя под носом. До горотдела оставалось каких-нибудь сто метров, когда Цыбулько остановился, отдышался и спокойным шагом направился к своему дому. Он уже дошёл до здания бывшего треста, когда с соседней улицы Машиностроителей послышался вой нескольких милицейских сирен. «Встрял Террорист. Надолго встрял», – подумал Цыбулько и, не прибавляя шага, пошёл дальше...

Террориста охватила паника, но он пытался успокоиться. Он бежал что было силы, крича своим друзьям, что менты их не возьмут. И он совсем уже в этом уверился, когда они свернули в тихий безлюдный переулок на 43 пикете, но послышавшийся невдалеке вой милицейской сирены всё изменил...

– Понедельник день тяжёлый, – сказал кто-то из парней, когда они спрятались в какую-то неглубокую канаву у одного из домов этого огромного частного сектора.

 

-6-

 

Мороз, стоявший в выходные дни, бесследно исчез. На улице потеплело. В понедельник после обеда уже весь снег растаял, накрапывал холодный дождик, ветер гнал по небу серые тучи. Сырость и слякоть этого ноябрьского дня больше напоминали конец сентября.

Отгремели предсвадебные приготовления и свадебные пиршества. Закончились выходные дни. К шестнадцати часам Игорь вышел на работу, вернее на службу. Всего два дня командир роты ППС разрешил ему погулять на собственной свадьбе, понежиться с молодой женой… Служба...

Не работать, а именно служить Игорь Лапко почему-то выбрал для себя давно, ещё в школе. В военное училище, что было мечтой всей его школьной жизни, он не поступил, а вместо этого оказался в педагогическом институте, на истфаке. Учиться а педагогическом ВУЗе ему сначала просто не нравилось, а потом и вовсе стало в тягость – он не считал учительство мужским делом. Тогда не считал. С третьего курса Игорь, отказавшись от отсрочки, по собственному желанию оставил институт и ушёл в армию. Ещё в «учебке» подумывал о дальнейшем контракте, о новой попытке поступить в военное училище, но эти планы за один год рассеялись как дым. Из «учебки», которая находилась в большом, красивом, старом и известном на весь мир городе, его перевели в полк, дислоцировавшийся близ чеченской границы, в грязном, всеми забытом посёлке городского типа. Офицеры пили по-чёрному, процветала дедовщина, солдаты каждый день были полуголодными, грязными и часто болели. Отдельная группа специального назначения, в которую попал служить Игорь на должность радиста, носила только это наименование. И никому не было дела до этой воинской части, тем более что половина личного состава полка завязла в изматывающих боях за Грозный.

Месяц службы в полку заставил Игоря усомниться в правильности своего выбора. И всё-таки иногда мечта детства брала верх. А потом была Чечня. Вторая чеченская кампания началась ещё во время его службы в «учебке», но побывать в известной горной республике с АКС-74 в руках и Р-159 за спиной Игорю Лапко всё же довелось. Да он и не был против, когда однажды жарким майским утром с Моздокского военного аэродрома поднялся в небо «МИ-8» с двумя взводами бойцов спецназа на борту и взял курс на юго-восток, к чеченскому посёлку Керла-Энгиной.

…Были потом и другие известные и незнакомые населённые пункты – Аргун, Шали, Ведено, Курчалой, Зандак, Грозный, Червлённая... И чем меньше Игорю оставалось ждать светлого дня «дембеля», тем сильнее тянуло его домой, в родной Кузбасс, в далёкий, затерявшийся в тайге колхоз.

Манил Игоря к себе родной дом, и постепенно начал он тосковать с такой силой, что по ночам что-то сосало под ложечкой и пропадал сон, потому что во снах этих были дом, мама, братья, друзья, любимая девушка… Не спал Игорь по ночам, а днём снова была служба, была война. Ждал Игорь дембеля так, как ждут его те, кто не понаслышке знаком с армией. И «дембель» – этот долгожданный день – пришёл, и ранним декабрьским утром Игорь вышел за ворота полкового КПП в последний раз. Почему-то грустно было расставаться с армейской жизнью, но к тому моменту от детской мечты Игоря не осталось и следа.

Военной карьеры ему больше не хотелось. Там, в Чечне, он видел не больше, но и не меньше, чем другие воевавшие парни, и теперь хотелось тихой, мирной, спокойной жизни. Сильно захотелось через некоторое время завести семью. А какая семья у военного?

Через пять суток Игорь был уже далеко от воюющей республики. Маленький, выкрашенный в зелёный цвет железнодорожный вокзал родного районного городка встретил его предновогодней метелью. Была ночь. До родного колхоза ещё сорок километров. Игорь нанял такси… В начале пятого часа утра он постучал в окно родительской комнаты, где теперь спала только мама. Отец умер от рака желудка почти год назад. Входную дверь избы открыла МАМА...

«Дембель»… Какое это неописуемое радостное чувство! Целый месяц Игорь жил как во сне. Никак не мог привыкнуть к «гражданке». Через месяц он пошёл устраиваться на работу. Хотел пойти учеником на «Машзавод», но так и не дошёл до отдела кадров. Между тем, сидеть без дела было уже невмоготу. И более того, Игорь вдруг вновь осознал, что он не хочет просто работать. Он снова хотел служить. Пошёл в дислоцирующуюся на окраине районного городка мотострелковую бригаду – не взяли, объяснив это тем, что у них полный штат. Пошёл в РОВД – не взяли. Помог Олег Сахаров, с которым когда-то вместе начинали армейскую службу в «учебке» спецназа, а потом их раскидали по разным полкам. Он-то и привёл Игоря к командиру роты ППС ГОВД капитану Клёнову. Потом были медкомиссия, ПФЛ, запросы на места военной службы и на родину родителей. В марте Игорь со вторым взводом ППС старшего лейтенанта Павла Жилина вышел на стажировку в город.

Теперь стажировка подходила к концу, и скоро он должен будет стать рядовым милиции. Специфика милицейской службы Игорю нравилась, все ребята были отличными. Прапорщик Виталий Олейников, за которым закрепили Игоря, сразу же понравился ему как человек. Это был старый милицейский волк с огромным опытом службы. Игорь, сам не зная почему, стал звать его Батей.

За последние шесть месяцев службы в роте ППС Игорь понял, что нет плохих милиционеров. Просто под милицейской формой мышиного цвета спрятана живая душа живое сердце, честь, ум, совесть. Милиционеры тоже люди, и, когда к концу изнурительной десятичасовой смены на глаза попадается пьяная сволочь с превеликим удовольствием справляющая свою малую нужду прямо посреди тротуара и при этом ругающая матом проходящих мимо добропорядочных граждан, делающих ему замечание, тут уж хочешь или нет, сорвётся с языка пара ласковых в адрес этого человека, если его можно так назвать. Когда же данному гражданину объясняешь, что его задерживают за такое-то правонарушение согласно статье такой-то КоАП РФ, то он начинает выставлять веером свои пальцы и доказывать, что он по прямому проводу может связаться с тем-то влиятельным лицом, и ментам не поздоровится. Ну а до того, что он позорит себя, нацию, оскорбляет родной город, ему нет никакого дела. Он считает себя самым крутым человеком, и ему всё нипочём. Ему не стыдно, у него нет ни совести, ни чести, ни ума. У него нет души. Разве это человек? Это бездумное существо.

Протрезвев в известном учреждении и побывав на суде, этот гражданин пишет заявление, катает жалобу на нехороших ментов, которые его, такого хорошего, оскорбили ни за что ни про что и произвели незаконное задержание. А ещё может написать, что сотрудники милиции его избили и вытащили всю зарплату, сколько-то там тысяч рублей. На самом же деле он эти деньги или потерял, или пропил, или спьяну занял кому-нибудь… Всё можно на плохую милицию свалить, законы-то у нас скользкие, как сказали в одном известном милицейском телесериале.

Игорь Лапко шёл на службу и думал о многом. Например, о том, что милиция, как ни крути, а всё-таки нужна, иначе всякие сволочи совсем распоясаются, и вообще от них тогда не будет прохода нормальным людям.

Но самое главное, что Игорь понял за последние полгода, – любой сотрудник, прежде всего, несмотря ни на что, должен любить свою милицейскую службу, болеть за своё дело душой и сердцем. Деньги и карьера – это уже потом. А иначе ничего у милиции не получится...

 

-7-

 

Командир роты капитан милиции Клинов Александр Алексеевич, высокий худощавый с пышными чёрными усами, проводил развод и инструктаж сам. Он зачитал результаты административной практики, кого-то похвалил, а кому-то сделал замечания. Затем спокойная интонация его речи повысилась:

– Запишите ориентировку.

Все сотрудники достали из нагрудных карманов свои служебные книжки.

– В районе Кролиководства в течение двух суток совершено два преступления. На день МВД, то есть в субботу, десятого числа, неизвестные изнасиловали девушку, сняли с неё шапку-ушанку, чернобурку, а так же забрали кожаную коричневую женскую сумочку, в которой находились документы – паспорт на имя Селезнёвой Анны Геннадьевны, студенческий билет и страховой полис – и деньги общей суммой двести пятьдесят рублей.

Ротный подождал, пока милиционеры допишут последние слова, а затем продолжил:

– Вчера, в воскресенье, там же, у Кролиководства, вновь неизвестные, предположительно это одни и те же лица, совершили нападение на мужчину. Также сняли шапку норковую и куртку кожаную, черную на искусственном меху. Пострадавший находится в крайне тяжелом состоянии в травматологическом отделении медсанчасти. Далее. Преступники в обоих случаях убегали в сторону магазина «Заря», – капитан подождал, пока все запишут его последние слова, и показал указкой на карте города место совершения преступлений. – Подозреваемые – подростки, на вид от пятнадцати до семнадцати лет. Одеты в вязаные шапочки, пуховики и спортивные трико или джинсы. Проживать могут предположительно в домах №10 и 12 по улице Машиностроителей, в районе 43 пикет или в районе квартала М, не исключено, что это могут быть воспитанники интерната №11. Приказ начальника отдела – обратить особое внимание на все указанные районы города. Если где-то в одном из этих районов увидите толпу пьяных подростков, человек шесть-девять, задерживайте и доставляйте в отдел. У меня все.

Командир взвода старший лейтенант Жилин зачитал наряды и маршруты. Затем ротный провел в коридоре построение, проверил оружие, спецсредства, радиостанции, служебные книжки и, отступив на шаг, оглядел свою роту – девятнадцать человек.

– Становись! Равняйсь! Смирно! Приказываю заступить на охрану общественного порядка. При несении службы быть бдительными. При общении с гражданами соблюдать вежливость и корректность. Вольно! Разойтись!

Игорю выпало заступить на дежурство в городской парк вместе со старшиной Алексеем Голиковым и Ваней Сидоркиным. Он уже спускался по лестнице, когда услышал голос ротного:

– Лапко! Где Лапко? – Игорь вернулся обратно.

– Звали, Александр Алексеевич?

– Игорь, ты где сейчас живешь?

– На Сорок домиков, у тёщи, но это временно, товарищ капитан.

– Долго там будешь жить?

– Не знаю. С месяц, где-то.

– Ты постарайся там особенно никуда не ввязываться, сам знаешь, что за район.

– Хорошо. Понял.

– Но все же проследи, как ведут себя наши городские наркоманы. Только очень осторожно. Ну, все иди. Да, еще поздравляю с бракосочетанием тебя, – капитан пожал руку Игорю.

– Спасибо, товарищ капитан.

Игорь вышел на улицу, улыбаясь, не без хвастовства показал обручальное кольцо на безымянном пальце правой руки.

– О! Мужчина!

– Давай, Игорь! Детишек побольше!

– Когда проставляться будешь, Игорь?

– Сегодня, после смены, – ответил Игорь. Сослуживцы поздравляли Игоря с его бракосочетанием, шутили, по-доброму смеялись....

Работы в парке в этот раз было много. Ее и раньше было немало, но в этот раз больше обычного. Пьяные и другие нарушители общественного порядка шли через парк, будто это была единственная дорога во все точки города. Голиков и Сидоркин задерживали нарушителей, а Игорь составлял протоколы. Только в девять часов удалось передохнуть. Все трое вышли из СПМ, решив, что ходить по парку будет лучше, чем сидеть в железной будке, – теплее. Закурили. Уже стемнело. Холодный дождик продолжал моросить. Игорь рассказывал, как прошло его бракосочетание.

– Вообще, все было весело. На второй день на мусор собирали с Маринкой монеты в передники. Я уже почти полный собрал, а мой дядька...

– 741! 741! Центру ответьте! – послышался из рации голос дежурного по городу.

– 741 на приеме, – ответил Игорь.

– Пройдите срочно на улицу Строительная, дом 25. Там на вахте вас ждет женщина. Ее побил сожитель. Пройдите, разберитесь. Она хочет писать заявление, в квартире, то есть в комнате, ее сын остался. Пройдите срочно! Как принял меня, 741-й?

– Вас понял, Центр. Уже идем.

Все трое быстро пошли к парадным воротам парка.

– Вечно в этих общагах пьянки да драки. Я бы их всех там к стенке лицом поставил и перестрелял из своего ПМ.

– Ты прям комиссар какой-нибудь, а не мент, – улыбнулся Сидоркин и вздохнул, – служба наша, Лёша, такая.

 

-8-

 

Сожитель, довольно перебравший мужчина средних лет, небритый, в рваной, давно не стираной белой футболке и синих спортивных трико с широкими лампасами, побил женщину, хозяйку комнаты, и высказал ей все, что думал о ней и ее сыне, четырнадцатилетнем переростке.

Когда пришли трое милиционеров, все пошло по старому сценарию. Мужчина, сидя на кровати, застеленной не то покрывалом, не то какой-то тряпкой, строил из себя невинную овечку и тихим голосом, коверкая слова из-за «перебора», пытался убедить гостей в форме в том, что женщина говорит неправду. А та, в свою очередь, возмущалась ложью своего «милого» и доказывала обратное, говорила, что она самый честный человек, и при этом все время старалась запустить в своего сожителя старой обшарпанной табуреткой, но ей все время противостоял Сидоркин. Игорь контролировал мужика, на случай если тот вздумает тоже чем-нибудь кинуть в свою «дорогую», но тот пока никакой агрессии не проявлял.

Голиков составлял текст заявления со слов пострадавшей. От возбуждения уголовного дела она отказалась, а потому по ее просьбе было составлено заявление гражданки «И» о том, что она просит для своего «любимого» административного наказания, в чем и подписывается.

Мужчина, так и не проявив своей физической силы, к чему был готов Игорь, тихо и спокойно оделся и в сопровождении Сидоркина вышел в коридор общаги.

Игорь по рации вызвал экипаж и сообщил дежурному, что результат вызова на улицу Строительную – статья №158 КоАП РФ, сигнал отработан. Он посмотрел на часы: 21:43.

К дому подъехала машина – старый добрый трудяга «УАЗ» с бортовым номером 702. Игорь помог помкомвзвода прапорщику Бабичеву усадить в дальний левый угол заднего сидения задержанного и подошел к командиру взвода.

– Павел Павлович, я тут домой хотел бы заехать на пять минут.

– Зачем?

– Жена должна была поесть собрать. Я ей позвонил и попросил, чтоб она приготовила, обещал к десяти подъехать. Ну, свадьба ж у меня была как бы...

– Так «как бы» или была? – пошутил водитель Сергей Шаров.

– Садись, улыбнулся Жилин, – ты так же в трёшке живёшь?

– Нет. Сейчас на сороконожке, у тёщи.

Когда подъехали к дому, Жилин повернулся к Игорю.

– Мы сейчас на Ягодную, гражданина этого сдадим, – Жилин кивнул головой в сторону задержанного мужчины, – а потом за тобой, так что у тебя на всё про всё минут пятнадцать-двадцать.

– Хорошо.

– Ты там, Игорь, это.... С молодой женой игр любовных не заводи пока. Не успеешь, – пошутил Бабичев.

Лапко улыбнулся на шутку помкомвзвода и вылез из машины. «УАЗ» заурчал и тронулся с места, а Игорь не спеша вошёл в подъезд двухэтажного кирпичного дома, построенного ещё немецкими военнопленными.

 

-9-

 

Дверь квартиры открыла жена Марина.

– Ну что, малыш? Всё готово? – Игорь поцеловал жену в щёку.

– Готово. Подожди, я сейчас принесу.

– Не торопись. У меня минут пятнадцать есть, – Игорь разулся и прошёл в кухню.

– Привет, пап, – Лапко пожал большую рабочую руку своего тестя. – Ты чего такой хмурый?

– Всё в порядке, – ответил тот, продолжая ремонтировать старенькое радио. Допытываться Игорь не стал: знал, что это бесполезно. Отец жены не скажет больше того, что уже сказал. Лапко прошёл в комнату. Марина отложила в сторону роман Булгакова «Мастер и Маргарита» и посмотрела на мужа.

– Мишки до сих пор нет со школы.

– Как нет? – переспросил Игорь. – Неужели опять в бегах?

Тринадцатилетний шурин Игоря, Мишка, разбалованный эгоист, однажды, меньше месяца тому назад, убегал из дома. Нервы он тогда потрепал всем изрядно. Искали его шесть дней, и поиски эти были нелёгкими.

В прошлый раз он убегал из дома потому, что ему захотелось самостоятельной жизни. Нажился. Когда его нашли, он на шесть килограмм похудел, оброс, как Робинзон Крузо, и за шесть дней не мог найти, где умыться. Что на этот раз?

– Не знаю, – Марина волновалась за своего младшего брата.

Впрочем, за Мишку волновались все, и только он сам на всех хотел плевать с высокой колокольни. Может, такое поведение у него было из-за возраста, а может, из-за наступившего нового времени. Игорь всё чаще замечал, что на улицах не играют дети в разные весёлые детские игры, что теперь это не в моде. А в моде у четырнадцатилетних мальчиков и девочек было теперь совсем другое – самогон и наркотики. Подростки избивали и грабили в тёмных переулках, а порой и убивали, в школах не учились. Нет, они даже не баловались, как в своё время Игорь с друзьями. Эти подростки даже не занимались «чёрт знает чем», как когда-то говорил отец Игоря. Лапко не знал, каким общим словом назвать то, чем занимались нынешние подростки. Нет, конечно, не все дети такие плохие. Есть ещё такие дети, которыми могли бы гордиться их родители. Гордиться хотя бы уже тем, что их дети растут честными, добропорядочными людьми, что у них есть совесть, есть душа. Но раньше, когда Игорь Лапко был ещё мальчишкой, детей, у которых нет больше ничего на уме, кроме того, как кому-нибудь сделать плохо, таких детей было гораздо меньше. А теперь что? Теперь даже в деревнях появились наркоманы.... Вот уж действительно поколение «X» – неизвестно, что из этого поколения вырастет.

Мишка Бобров, шурин Игоря, рос неплохим парнем. Учился, занимался спортом, увлекался автоделом, но было одно «но», которое портило его. Мишка на свою беду уродился чересчур уж настырным и эгоистичным, и из-за этого не раз попадал в не очень приятные ситуации.

– Ладно, я в дежурке узнаю. Может, натворил чего? Хотя вроде бы не должен, – Игорь хотел выругать Мишку, но, боясь обидеть жену, промолчал.

– Папка с мамкой уже и не знают, что думать. Сердятся. Опять ругать его будут, – Марина обняла мужа.

– Они его целый месяц жалели после его марафона по городу, можно и поддать, не развалится, авось...

– Тебе хорошо говорить, а мне его жалко...

– Жалко у пчёлки, а дальше сама знаешь. Вот когда у нас с тобой будет вот такой обалдуй, который без зазрения совести будет всю жизнь сидеть на нашей шее и радоваться, вот тогда я посмотрю, что ты скажешь. Я тебя понимаю. Он тебе брат, но и мне он не чужой. И всё-таки нельзя себя так вести, хоть немножко-то нужно родителей своих уважать. Ладно, малыш, не переживай. Заигрался где-нибудь и про время забыл. Я думаю, что он скоро придёт, никуда он не денется. Я ещё в парке погляжу, – Игорь поцеловал жену в уголок губ.

– За тобой приедут? – спросила она.

– Да. Сейчас уже должны подъехать, – Лапко посмотрел на часы, подаренные ему Мариной на день рождения. – Ты всё собрала?

– Да, собрала-собрала, – улыбнулась Марина, – на столе стоит, в пакете. В дверь тихонько постучали.

– Это за мной. Малыш, скажи, что я сейчас выйду, – Игорь прошёл на кухню, налил в бокал кипячёной воды из трёхлитровой банки и чуть не разлил её на пол, вздрогнув от неожиданного ужасающе громкого крика жены и плача тёщи. Лапко выбежал в коридор.

 

-10-

 

Тесть, Егор Ильич, держал на руках своего сына. Он усадил его на табурет под настенным телефоном, и Игорь не поверил тому, что увидел, более того, он на секунду-другую испугался – Мишка был похож на большой кровоточащий кусок мяса. Мгновенный испуг прошел, и Игорь схватил трубку телефона. Для чего-то продул ее и набрал 03, а затем милицию.

– Милиция. Старший лейтенант Хоменко, – ответили в трубке после гудков.

– Товарищ старший лейтенант, это Лапко. Я из дома, с Дорожной.

– А ты что там делаешь? Почему не на работе? Ты же в парке дежуришь!

– Потом объясню! Послушайте меня! Быстрее приезжайте! Моего шурина избили очень-очень сильно! Он весь в крови! Там, на Ягодной, Пал Палыч должен быть!

– В скорую звонил?

– Да!

– Самое главное, не давай ему сейчас сознание терять. Понял, Игорь?

– Понял я, понял! Побыстрее, товарищ старший лейтенант!

– Всё, Игорь! К тебе отправляю экипаж! Точный адрес мне назови!

Игорь назвал адрес и положил трубку на рычажки, посмотрел на жену, на её родителей. Лицо Мишки сильно опухло, из носа обильно шла густая кровь, голова в нескольких местах была пробита, везде были видны тёмные следы крови – на лице, на пуховике, на безвольно повисшей, видимо, перебитой левой руке, на брюках.... Правой рукой мальчишка слабо держался за руку отца. Игорь взглянул в лицо шурина и снова ужаснулся – оно было не просто опухшим и в крови, оно было мертвецки синим.... Но Мишка был ещё жив. Тепло медленно уходило из его худощавого тела. Глаза его были широко раскрыты, и зрачки этих глаз ни на что не реагировали, только пристально смотрели на свет электрической лампочки. Жизнь в Мишкином теле ещё теплилась, но сколько она ещё могла продержаться? Этого никто не знал

– Да, не вой ты, Лида! – Егор Ильич сам был напуган, но находил в себе силы оставаться спокойным. Он наклонился к сыну и, глядя в его широко раскрытые пугающие глаза, стал тихо задавать вопросы, пытаясь не дать ему потерять сознание. Мишка долго не отвечал на вопросы и вдруг наконец из его рта раздался тихий слабый храп, какое-то мычание.

– Миша, сынок, что? Что ты хочешь сказать нам? Миша? – Мальчишка впервые за это время, пять-семь минут, которые всем показались целым часом, оторвал свой туманный взгляд от лампочки и посмотрел на маму. Та, плача, опустилась перед ним на колени, осторожно дотронулась до перебитой руки.

– Сынок... Мишенька... – Лидия Николаевна больше ничего не смогла сказать. Она тихо плакала, не отрывая своего взгляда от разбитого лица сына. И по этому детскому лицу тоже текли слёзы. Слёзы, которые были окрашены в светло-красный цвет, принимая его, этот цвет, от пятен засохшей крови. Вдруг Мишка что-то слабо показал здоровой рукой.

– Что, Миша? Что ты хочешь сказать? Миша? – Игорь облегчённо вздохнул. Сам не зная каким чувством, но Лапко понял, что шурин будет жить.

– Ему нужны лист и ручка, – понял Егор Ильич значение жестов своего сына. Марина сбегала в комнату и принесла всё, что было нужно. Мишка кое-как с большим трудом неровными, большими буквами написал: «19:00. МОСТ. БИЛИ».

– Сынок, тебя били у моста? Да? – Егор Ильич неотрывно следил за движениями сына. Они были настолько слабыми, что их было легко не заметить. Мальчишка слабо кивнул головой.

– А кто бил, Миша? Ты их знаешь? За что тебя били, Миша? – спросил Игорь. Мишка сначала как-то слабо, неопределённо пожал плечами, а потом, снова с большим трудом, написал: «ДЕНЬГИ».

– Ты кому-то должен, сынок? – спросил Егор Ильич. Мишка сделал отрицательное движение головой.

– Ничего не могу понять, – Егор Ильич вопросительно посмотрел на зятя.

– А тут и понимать нечего. В семь часов вечера он со школы шёл, на мосту к нему пристали какие-то отморозки, потребовали денег. У них, видимо, ничего из этого не вышло, и тогда они его избили.

– Кто ж так бьёт? Это что же за козлы такие? – Марина с жалостью смотрела на своего младшего брата.

– В наше время либо так, либо вообще никак. Хотя Мишке повезло. Его не так просто били. Его хотели убить, – Лапко посмотрел на своего шурина и, заметив, как тот смотрел на него кровоподтёкшими глазами, решительно сказал:

– Я, по-моему, знаю этих отморозков. Ну, твари, хана вам…

 

-11-

 

Ответственный от МОБ, командир первого взвода роты ППС ГОВД старший лейтенант милиции Хоменко, приняв сигнал о том, что на улицу Дорожная срочно вызывают милицию, сразу же стал по рации вызывать дежурившие в городе экипажи.

– 702! 702! Ответьте Центру!

– На связи 702! Нахожусь на Ягодной, пьяного оформляю.

– Когда выйдешь на линию?

– Минут через пять-шесть.

– Понятно. Отбой. 703! Ответьте Центру!

– На связи 703. Военный городок.

– Что у тебя там?

– Драка. Сами же посылали. Со мной 809 ГИБДД.

– Понял. Отбой.

Хоменко секунду подумал. Посмотрел в лист нарядов и экипажей.

– Колпак! Ответьте Центру! Экипаж ГИБДД – колпак! Центру ответьте!

– На связи борт 804! Перекрёсток улиц Московская и Никитина. Заканчиваю протокол на водителя.

– Пьяный?

– Нет. Одноглазый. Уже дописал почти.

– Бросай этого одноглазого и срочно дуй на адрес! – Хоменко назвал тот адрес, откуда ему звонил Лапко.

– Там же стажёр с ППС живёт.

– Да. У него там шурина избили сильно. Пацан в тяжёлом состоянии. Давай поторопись, Лёша!

– Всё понял! Уже еду.

– Центр! Это 702! Я тоже туда помчался! Иду от Ягодной! – услышал Хоменко из микрофона «Моторолы» голос старшего лейтенанта Жилина.

– Давай, Паша! Посмотри там, что к чему! Может, поймаете этих гадов!

– Поймаем! Никуда они не денутся! – Уверенно ответил Жилин.

... Беленькая «девятка» с синими полосами и надписью «ГИБДД ГОВД 804» на полной скорости неслась вниз по улице Машиностроителей, по направлению к одному из самых неблагоприятных районов города – «Сорок домиков». За рулём сидел инспектор ГИБДД сержант милиции Алексей Сергеев. Напарником его в эту очередную сумасшедшую ночь был Айрат Ибрагимов – милиционер с ОВКС. На заднем сидении патрульного автомобиля сидел стажёр ГИБДД Чернышёв, тёзка Сергеева.

– Ну, Лёха, тебе на Формуле выступать, а не в ГИБДД работать, – казалось, что стажёр изо всех сил держится за внутреннюю ручку дверцы, хотя машина шла по дороге легко, плавно, мотор работал как часы.

– Не дрейф, тёзка! – инспектор улыбнулся. – Сейчас увидишь, как мы всяких злодеев на колени ставим.

– Поймать бы их ещё, – Ибрагимов с самого начала смены был не в духе. Отчего-то болела голова.

– У меня, Айрат, в багажнике есть средство от головы – топор, – пошутил Сергеев. – Слыхал о таком лекарстве?

– Шутник ты, отец Сергий, – Ибрагимов невольно улыбнулся. Патрульная «девятка» остановилась у первого подъезда двухэтажного дома. Здесь уже была «Скорая». Через минуту подъехал «УАЗ» № 702.

         Ибрагимов и Сергеев прошли в квартиру. Жилин с Бабичевым остались на улице, стали опрашивать собравшихся рядом с подъездом людей, которые с интересом наблюдали за происходящим. Но, как выяснилось, никто ничего не слышал и не видел. Все подошли к подъезду только ради интереса, когда увидели подъехавшую машину «Скорой помощи». Как всегда. Много людей, но никто, ничего не видел, а если и видели, то не скажут. Зацепиться не за что. Жилина это разозлило.

– А чего столпились тогда здесь? Не видели ничего, рассказать по эту делу вы нам ничего не можете. Ну, и нечего здесь делать. Здесь не цирк, здесь горе, а вы слетелись как мухи на варенье.

         В квартире разговор был иным. Сергеев и Ибрагимов представились хозяину квартиры, поздоровались с Игорем.

– Сам всё расскажешь? – спросила Марина мужа. Лапко утвердительно кивнул головой. Вместе с милиционерами вышел в подъезд. Закурили. Через несколько минут Сергеев, Жилин и Ибрагимов полностью себе представили всю картину случившегося с Мишей Бобровым.

– Да-а-а, – протянул Жилин. – Где ж теперь найдёшь этих сволочей? Больше трёх часов с момента преступления прошло. Тут опера нужны.

– Да, преступление не из разряда мелких, – согласился с Жилиным Сергеев.

– Без оперов не обойдёмся.

– Пойду в дежурку доложу. Пусть опергруппу высылают. Тут почти убийство. – Жилин вышел из подъезда.

– Мужики, я тут кое-кого подозреваю, – Лапко затушил окурок в пепельнице и тут же закурил новую сигарету. Сильно затянулся.

– Я даже уверен, что это именно они, – Игорь посмотрел на Сергеева, снова сильно затянулся горьким сигаретным дымом.

– Кто это? – спросил Сергеев. – Рассказывай. Время дорого.

– У него, у Мишки, тут в сентябре конфликт был с местными, – начал Игорь, – его на счётчик поставили. Ну, а Мишка-то парень такой, что, наверное, самого дьявола не боится и упрямый чересчур...

– Они, эти молодые, вообще, сейчас ничего не боятся, – заметил Ибрагимов.

– Ну и вот, – продолжал Лапко, – Мишка-то им, этим пацанам, причинное место предложил вместо бабок. Ну, они его и давай тогда ловить и морду бить. А Мишка – дурак, молчит. Никому не говорит, что его напрягают. Зато, чтобы не попадать под эти раздачи, перестал в школу ходить. Кому ж охота лишний раз по шее получать? И ведь мордуют они его, а он молчит. Никому ведь не пожаловался. Вот идиот-то. Они впятером его одного колотят, а он молчит...

– Игорь, ты по делу говори, – сделал замечание Сергеев.

– А я и говорю по делу, – Лапко снова закурил. – В общем, Мишка идёт ко второй смене в школу, а сам к другу и отсиживается там до вечера. А потом, уж часу в двенадцатом ночи, когда эти все по домам уже сидят, домой идёт. А тут ему отец по шее вставляет. А он молчит и на следующий день опять так же, в двенадцатом часу ночи домой идёт. И молчит опять. Так неделю продолжалось. А потом учительница его позвонила, сказала, что он прогуливает, уже неделю в школу не ходит. Тут-то отец за него хорошенько взялся, наподдал ему. Вот тогда только Мишка и рассказал всё. «Чего раньше молчал?» А он заявляет нам, что не стукач, что пацанов сдавать западло. Да, разве же это пацаны? Мужики растут разве? Впятером одного долбить. Я понимаю, когда один на один с ровесником, а тут пятеро девятиклассников на одного, который младше их на три года. И этот тоже хорош. Его пятеро колотят, а он не стукач, понимаешь ли.

– Игорь, от темы не отходи, – снова сделал замечание Сергеев. – Ты думаешь, что они его сегодня так отвалтузили. Так сказать, отомстили за то, что настучал. Вы же с ними разбирались после того, как Мишка вам всё рассказал?

– Да, я именно так и думаю, – Лапко вновь закурил. – Я сам не полез, всё-таки они школьники. Я братишке своему младшему всё рассказал. Он на первом курсе в технаре после девятого класса учится. В общем, ровесник этим героям. Ну, и ещё спортом серьёзно занимается. Естественно, со многими спортсменами в городе в дружеских отношениях. В общем, брат мой со своими друзьями, на стрелу с этими героями ходили. Мордобоя не было, это я точно знаю. Брат мой только в крайнем случае свои спортивные навыки применяет. А на этот раз до крайнего случая далеко ещё было. Эти герои, как выяснилось, только толпой на малолетку наезжать могут. А когда дело коснулось настоящего разговора с настоящими парнями, так они на измену подсели. Брат с друзьями простыми словами этим героям объяснили, что те не правы и что не мужики, а так себе. Предупредили, что если те свой косяк повторят, то сами на бабки попадут. Ну, герои эти вроде бы всё поняли. Да, видимо, братик мой недооценил их....

– Думаешь, это они? Притихли на время, а теперь, когда о них забыли, решили отомстить Мишке?

– Да, – кивнул Игорь, продолжая курить. – И били так, что бы их Мишка потом не узнал. Он на листочке кое-как написал, что у него опять деньги требовали... Они это. Я уверен. Я этих тварей живыми в землю зарою. Разве ж можно так? Толпой на одного...

– Не торопись делать выводы, – сказал Ибрагимов.

– Да, чего там...

Из квартиры вышли санитары с носилками, на которых лежал Мишка. Следом – тесть и Марина. Игорь взглянул на Мишку, и ему почему-то вдруг показалось, что тот мёртвый. Он посмотрел на жену. Марина обняла его. И как будто поняв, о чём он подумал, сказала.

– Он жив, но состояние крайне тяжёлое. Врач ничего определённо сказать не может. У него рука левая сломана, обе ноги, тяжёлое сотрясение мозга, нос сломан, с глазами плохо. Я боюсь, Игорь. А вдруг он...

– Перестань, малыш, – Лапко погладил жену по голове. Машина «Скорой помощи» отъехала от дома.

– Игорь, ты знаешь героев тех? – спросил Сергеев.

– Один в соседнем подъезде живёт, а другой в шестом доме. Это соседняя кирпичная общага. Где другие живут, не знаю.

– Ладно, давай пока этих двух проверим.

Они вышли из подъезда, сели в патрульную «девятку». Лапко снова закурил. Он вдруг понял, что нервничает. Почему? Это его немного смутило.

– Вы куда? – к машине подошёл Жилин.

– Проверим тут кое-кого, – ответил Игорь, в который раз уже втягивая в себя с силой горький сигаретный дым.

– Шурина твоего, Игорь повезли в травмпункт, туда же сейчас подъедут опера. Я в дежурку доложил, экипажи в городе посмотрят. Я сейчас поеду общагу на Машиностроителей, зачищу. Только кого искать? – Жилин пошёл к «УАЗику».

– Рано в машину сели, – сказал Ибрагимов. – Давай сначала во второй подъезд зайдём. Там кто живёт, Игорь?

– Пётр Чупров, шестнадцать лет. Отца нет, а мать работает медсестрой в этой больнице, - Лапко кивнул головой в сторону большого больничного комплекса через дорогу. Там же, в этой больнице, и травмпункт находился, куда отвезли Мишку.

Из подъезда вышли Марина и тёща Лидия Николаевна. Тёща посмотрела на Игоря.

– Найдите их, Игорь. Пожалуйста, найдите.

Лапко ничего не ответил.

– Мы в травмпункт, – сказала Марина. – Мама, пойдём.

Лапко закурил очередную сигарету. Он понял, почему нервничает. Но нервничает он как-то по-хорошему. Он понял, его охватило волнение, которое бывает перед охотой у льва или леопарда. Да, НАЧАЛАСЬ ОХОТА! Откуда-то появился азарт, охотничий азарт. У кого-то бывает преступный азарт, у кого-то игровой, или ещё какой-нибудь. А у Игоря был азарт охотника. Самый сладкий азарт!

 

-12-

 

Милиционеры вошли в подъезд. Игорь один поднялся по деревянной лестнице на второй этаж, постучал в металлическую дверь, но ему никто не открыл. Прислонив ухо к двери, прислушался. В квартире было тихо.

– Дома никого нет, а может, не открывают. – Лапко закурил, решив, что если Чупрова дома нет, то он, значит, причастен к тому, что произошло с Мишкой, и теперь где-нибудь отсиживается. Игорь даже не думал о том, что его выводы слишком уж поспешны. Он был уверен в том, что именно Чупров со своими дружками избил шурина. И никто другой.

– Кто второй? – спросил Ибрагимов.

– Вихорев Виталий, – ответил Игорь, – в соседнем доме живёт.

– Пошли к нему.

...Правое длинное крыло первого этажа старого кирпичного двухэтажного общежития освещала всего лишь одна электрическая лампочка. Да и эту могли вывернуть или разбить в любой момент. Обшарпанные стены с обвалившейся штукатуркой, исписанные матерными стишками, изрисованные неприличными рисунками. Наполовину прогнивший, заплеванный и грязный пол. Тошнотворная какая-то вонь от выставленных за двери комнат пакетов и вёдер с мусором. Лапко вдруг подумал, что даже самый неухоженный свинарник в его родном колхозе по сравнению с этой общагой просто гостиница «Метрополь». В коридоре было много пьяных парней.

– Городская милиция, – представился Игорь, – прошу всех оставаться на месте.

– Командир, а что случилось? – задал кто-то из парней вопрос.

– По какому праву вы нас задерживаете? – послышался из угла ещё один вопрос.

– Да тише ты, Паша. Не бузи...

– Успокойся, Пашка, а то заберут...

Парни стали успокаивать своего возмущённого друга. Они почему-то заволновались, что было нетрудно заметить.

– Мы пока ещё ни кого не задерживаем.

– Ха! Пока!

– Паша, да заткнись ты! Урод!

– Кто урод? Я урод!?

– Я тебе ща всеку, – разозлился один из парней на своего перепившего друга.

– В этом районе совершено преступление, – стал объяснять Игорь, стараясь быть спокойным, – в связи с этим формальная проверка всех вот таких вот компаний, как ваша.

– Ком-м-мандир, а что з-за п-п-преступ-п-пление? Чо г-г-грохнули кого-то? Д-да? – спросил кто-то из парней, сильно заикаясь, то ли от природы, то ли от «перебора».

– Если вы не причастны, то вам и знать не положено, – ответил на вопрос Сергеев.

– Не-не! Мы ничего такого не делали. Мы вот бухаем тут, и всё. А чтобы кого-то там убить... Это ни в жизнь. Мы же алкоголики. Безобидные создания...

– Это мы сейчас проверим, – сказал Ибрагимов и шепнул Чернышёву, – Лёха, иди в патрульку и вызови по рации или ППС или 270.

Пока Ибрагимов и Чернышёв досматривали пьяных парней, Сергеев и Лапко нашли нужную им комнату и постучали в зеленую металлическую дверь с окошечком посередине.

– Сэмом торгуют или ханкой. Сволочи, – Сергеев ещё раз постучал в дверь.

– Да иду уже. Иду, – послышался из квартиры мужской голос. – Кто?

– Откройте. Милиция.

– Какая милиция? Я уже сплю. После одиннадцати часов никому не открываю.

– Да, ладно, хозяин, открывай. Продай самогонки.

– А ты кто?

– Да свои мы. Чего? Не узнал что ли? – Сергеев улыбнулся.

 

-13-

 

В травмпункте Мишку осматривал дежурный по медсанчасти врач, куда пропустили только Егора Ильича. Лидия Николаевна и Марина стояли у парадных дверей. Здесь же стоял «УАЗик» дежурной части.

– О, опергруппа уже здесь, – сказал Ибрагимов. – Дело принимает серьёзный оборот.

Из дверей больницы вышли дежурный опер УГРО, молодой высокий худощавый светловолосый парень без шапки, в джинсах и распахнутой дублёнке, лейтенант Бережков и дежурный участковый, младший лейтенант, которого Игорь не знал. Оба подошли к Лидии Николаевне, что-то спросили, а она им что-то ответила, показывая рукой на патрульную «девятку». Бережков подошёл к дверце водителя патрульного автомобиля.

– Здоровенько, Алексей, – опер поздоровался с Сергеевым. – Кто здесь зять?

– Я, – ответил Лапко.

– Свободен сейчас?

– Нет.

– Он объяснение пишет, – пояснил Сергеев.

– Потом в мою машину сядешь. Я тоже с тебя объяснение возьму.

– Хорошо, – согласно кивнул головой Игорь.

– Я по рации слышал, что вы уже двоих подозреваемых назвали – Вихорев и Чупров. Так да?.

– Почему думаешь, что это они?

– У них мотив был.

– Какой?

– Месть за стукачество.

– Так-так. Ладно, об этом мне поподробней расскажешь, но чуть позже, – опер выкинул окурок в лужу. – А ты не считаешь, что это банда?

– Какая банда? – Игорь не понял, о чём идёт речь.

– Вам ориентировку на разводе доводили? О разбойных систематических нападениях на людей в районе «Кролиководства»? Не доводили что ли?

– Доводили, – Игорь вспомнил об ориентировке и почувствовал себя полным идиотом.

– Ну, вот, Игорь, я же тебе говорил, чтобы ты не порол горячку. Зря пацанов этих в розыск кинули, – Ибрагимов смотрел на Игоря.

– Айрат, погоди, – остановил его Сергеев и обратился к оперу, – а почему вы решили, что Мишка попал именно под эту банду? У него ничего не взяли, его просто избили. А те людей избивают, а потом грабят. Им резона нет Мишку избивать, а вот у Чупрова и Вихорева мотив был.

– У этого мальчишки ничего не взяли, потому что брать было нечего. А вот почерк этого преступления тот же самый, что и десятого и одиннадцатого числа.

– Хорошо, – согласился Сергеев, – но ведь не исключено, что Вихорев и Чупров в этой банде.

– Не исключено, – согласился опер. – Блин, хоть засаду у этого «Кролиководства» сажай. Ладно, в общем, это.... Как тебя зовут-то?

– Игорь, – ответил Лапко.

– В общем, Игорь, подойдёшь ко мне, когда здесь закончишь, – опер пошёл к «УАЗику» дежурной части. Участковый продолжал говорить с Лидией Николаевной и Мариной.

В форточку водительской дверцы патрульной «девятки» постучали. Сергеев опустил стекло. Перед ним стоял пожилой мужчина в замасленном армейском бушлате.

– Быстрее, ребятки! Быстрее! Там! Там, у «Кролиководства»!... – Мужчина задыхался, – у «Кролиководства»!... Там это... Парня там убивают! Палками! Много их! Одного бьют! Быстрее! Быстрее, ребятки!...

– Спасибо, отец! – Сергеев завёл машину, развернулся.

Ибрагимов схватил рацию.

– 845! Поехали!

– Куда? Что у тебя? – послышался из микрофона голос оперативника.

– Похоже, что эти твари засветились! У «Кролиководства» парня какого-то избивают! Палками!

– Что?! Всё понял! Еду!

«УАЗик» взревел мотором и выехал с территории медсанчасти вслед за патрульной «девяткой» ГИБДД. Неслись вверх по улице Машиностроителей на полной скорости. Через минуту они увидели человека. Тот лежал на аллее, куртки и шапки у него не было, Ибрагимов и Игорь подбежали к нему.

– Не убивайте.... Возьмите всё.... – тихо прошептал избитый парень.

– Не бойся. Мы из милиции, – Ибрагимов достал из нагрудного кармана бушлата служебное удостоверение. – Где те, кто вас бил?

Парень открыл глаза, посмотрел на милиционеров и слабо махнул рукой в сторону магазина «Заря».

– Сколько их было? Давно побежали?

Парень молчал. Он снова закрыл глаза, с трудом дышал.

– Чернышёв! – крикнул Ибрагимов.

– Чего, Айрат? – спросил опер. Подбежал Чернышёв.

– Звали?

– Останься с пострадавшим. Сейчас «Скорую» пришлём. Всё, ехать надо, а то уйдут.

– Не торопись, Айрат, – опер отпустил руку пострадавшего, – пульс слабый. Нужно срочно в больницу. Пусть на «дежурке» увезут. Теперь поехали.

Оперативник первым подбежал к патрульной «девятке», сел на место Чернышёва. За ним сели в машину Ибрагимов и Игорь. Чернышёв остался помочь водителю «дежурки» и участковому.

Сергеев выжимал из патрульной легковушки всё, всю её мощь, всю её силу. Ибрагимов почти кричал в рацию:

– Центр! Центр! Я 804! Минуту назад неизвестные у Кролиководства избили парня! Сняли куртку и шапку! Побежали в сторону магазина «Заря»! Мы их преследуем! Центр! Перекройте районы 43 пикет! ЗАГС! Магазин «Рассвет»! Центр! Ещё перекройте район одиннадцатого интерната! И магазин «Гарнизонный»! Ещё автовокзал! Эти твари хоть куда могут сейчас кинуться! Как понял меня, Центр?!

– Я тебя понял 804! – ответил дежурный по горотделу, и тут же в эфир пошло сообщение всем нарядам и экипажам!...

Сергеев включил милицейскую сирену. Они уже были у остановки «Магазин «Заря»», но здесь никого не было, только на остановке стояла пожилая женщина.

– Вот, ещё одна жертва, – недовольно проворчал Ибрагимов, – уже двенадцать часов, а она стоит. Чего ждёт? Одета-то неплохо...

– Здравствуйте. Милиция, – обратился Сергеев к женщине. – Подскажите, несколько минут назад здесь подростки не пробегали, со стороны медсанчасти?

– Бежали, да. Ругались чего-то, громко матерились. На Ленинградскую свернули, в 43 пикет. А что случилось?

– Ничего. Спасибо, – Сергеев выполнил манёвр, называемый на милицейском языке «ментовский разворот», выключил сирену, – мы их сейчас поставим на колени....

– Так бы сразу и сказали, а то шутят тут. Милиция ещё какая-то. Счас открою. Железная створка окошечка отворилась.

– Вам сколько сэма-то? Литр или как? – и только тут хозяин комнаты, кучерявый лет тридцати от роду мужчина увидел, кто стоит перед его дверью. – О-ё!

– Здравствуйте. Городская милиция. Сержант Сергеев, – представился Лёха, приложив ладонь правой руки к косо стриженому виску.

– О, и правда милиция, – хозяин с испугом смотрел на Сергеева.

– Скажите, Вихорев Виталий здесь проживает?-Да. Но его сейчас нет дома. А что случилось?

– А вы его отец? Я правильно понял?

– Нет. Я просто с матерью его живу.

– Нам можно её увидеть?

– Да, конечно, – хозяин, видимо, обрадовался, что речь пошла совсем не о самогоне. – Э! Алка! Иди сюда! На счёт твоего охламона тут пришли! Милиция! Натворил опять чего-то. И когда его уже прибьют?

– Заткнись, козёл! У самого-то двое и оба где-то по тюрьмам шлындают! – к двери подошла хозяйка, выглянула в окошечко. Хозяйка была совсем не похожа на женщину, так как, видимо, очень любила выпить, и немало. Она и сейчас, в отличие от своего супруга,

была пьяна.

– Здравствуйте, – поздоровался Игорь, но хозяйка не пожелала отвечать взаимной вежливостью. – Скажите, Вихорев Виталий Ваш сын?

– Да. А что?

– Он в семь часов вечера был дома?

– Не знаю. А что? Может, был, а может, не был. А что?

– Да, нет ничего. Спасибо. До свидания, – Лапко и Сергеев пошли к выходу из подъезда.

– Пожалуйста! – крикнула хозяйка пьяным голосом вслед милиционерам. Кушайте с булочкой, не обляпайтесь! Я вам своего сыночка не сдам!..

Когда уже милиционеры выходили из подъезда, они услышали из той комнаты крики:

– Ну, что, козёл?! Спалился ментам? Скотина! На хрена открывал?! Теперь жди!...

– Заткнись, дура!...

...Задержанные в подъезде парни, как выяснилось, не были сорокадомовскими. Все они были не только пьяны, но ещё имели при себе по пакетику какого-то наркотического вещества, а у возмущавшегося больше всех Паши был ещё изъят газовый пистолет «ИЖ», на ношение и хранение которого у него разрешения не было. Все парни были переданы в экипаж медвытрезвителя №270 и доставлены в дежурную часть ГОВД. Когда их усаживали в машину, кто-то из них вдруг сказал:

– Когда они нужны, так их нет нигде. Я вчера шёл от кореша домой. Ночью. Ну, пьяный был, конечно. Так на меня какие-то уроды наехали. Я один, а их человек шесть. Вот. Хорошо, что у меня получилось от них ноги сделать, а то бы они мне наваляли бы по шее. Вот. Где вы, товарищи милиционеры, были? Вас не было нигде. Вот. А теперь меня арестовали. А за что?

– А чтобы пьяным по городу ночами не шатался, – ответил парню водитель «УАЗика».

– Во как. Поняли, пацаны? Наша милиция нас бережёт. Посадит, а потом стережёт.

– Точно...

– Замолчите, ораторы. Будете буянить, будут проблемы, – за парнями закрыли дверцы машины. – Поехали.

– Ну, что делать будем? Спросил Сергеев Игоря, кода они все сели в свою патрульную «девятку». Сергеев закурил. Лапко тоже чиркнул зажигалкой и прикурил сигарету.

– Давай в дежурку сообщим про этих двух, про Чупрова и Вихорева. Я, мужики, уверен, что это они Мишку избили.

– Зачем горячку пороть? Может, парни не виноваты, а мы их сейчас в розыск подадим.

– Да, ну тебя к чёрту, Айрат, – Лапко разозлился, – «может» или «не может».... Мотив у этих героев был? Был. В семь часов вечера их дома не было? Не было. В одной школе с Мишкой учатся? В одной. Вот и всё, что требовалось доказать. Они дождались, пока у Мишки кончатся занятия. Из школы шли за ним следом. Тот ничего не подозревал, потому что они тоже здесь живут, на сороконожке. Вот и всё. Дошли до моста и всё. А что? Место тихое. Безлюдное. Так что они это, Айрат, они.

– Ладно, – Сергеев взял с рычажков чёрный микрофон «Моторолы». – Давай доложим. Вдруг, правда, они. Игорь в своих убеждениях прав. Центр! Ответьте 804!

– На связи! – ответил Хоменко, – рассказывай.

Через две-три минуты в эфир пошли приметы имена и фамилии возможных преступников.

– Так, Игорь, давай ты мне сейчас объяснение напишешь по поводу всего, а с тестя твоего заявление возьму, – сказал Сергеев, закуривая новую сигарету.

– Хорошо. Только, Лёха, это.... Поехали в травмпункт. Я там и накатаю объяснение.

– А мы и так туда поедем. Твои-то там все.

– Да, ты не переживай, Игорь, – сказал Ибрагимов. – Жить твой шуряк будет. Поверь мне. Это я тебе как старый мент говорю. Ещё и не такое видели.

Лапко снова закурил. Патрульная «девятка» ГИБДД въехала по разбитой дороге на территорию медсанчасти.

 

-14-

 

Андрей Лёвшин по прозвищу Террорист и во время следствия и на суде не раскаивался в содеянном. Теперь это был уже преступник. Лёвшин выбрал себе в жизни одну из ста дорог и собирался идти только по ней. Он только за одно себя проклинал. В ту злополучную ночь он и его дружки-придурки, услышав, что вой милицейской сирены сначала отдалился от района 43 пикета, а затем вообще умолк, вылезли из своего укрытия, прошли всего метров двадцать-тридцать, остановились на перекрёстке осмотреться. Всё было спокойно. Они вошли в переулок Тихий. Да уж, в ту ночь он совершенно не оправдал своего названия, в ту ночь тишины в этом переулке не было. Но обо всём этом Лёвшин думал уже потом, после того, как их повязали менты. А тогда, как только они вошли в тот переулок, они сразу же увидели легковушку. Свет фар машины был потушен, в самом переулке освещения нет. Ни один из них – ни Террорист, ни Бодуля, ни тем более тупые Губа и Шеф – не подумали о том, что это легковушка милицейская. Не было никакого предчувствия. Резкий свет автомобильных фар ослепил их.

– Эй! Урод! Ты чего?! С дуба рухнул?! Выключи фары! – Террорист хотел ещё что-то прокричать, возможно, даже «наехать» на водителя легковушки, но увидел вышедших из легковушки ментов. Их было четверо.

– Городская милиция! – крикнул один из них, тот, что был повыше. – Прошу всех оставаться на месте.

Секундное оцепенение охватило Террориста, а потом он сдавленно прокричал:

– Братва! Сваливаем! – Он побежал первым. Для него было для него неважно, куда бежать. Главным для него теперь было убежать. Он не знал, кто бежит за ним – кто-то из дружков или мент. Выстрел за его спиной прозвучал так громко и неожиданно, что он обо что-то споткнулся, упал в жидкую противную грязь. Он вспомнил о шапке, снятой с парня, решил её выкинуть, но не успел – на него навалился кто-то тяжёлый и большой. Террорист усилием воли смог вытащить из брючного кармана нож-выкидуху....

 

-15-

 

...Когда парни, которых попросили остаться на месте, вдруг побежали, Игорь Лапко понял, что это те, кто избил Мишку, вернее это та самая банда, которая в течение трёх ночей творила беспредел в районе Кролиководства.

– Стоять! Милиция! – закричал Игорь так, что закашлялся.

Он выбрал себе цель – трое бежали в один переулок. Лапко знал, что требовать от преследуемых им парней остановиться, бесполезно. Он бежал, не упуская парней из вида. Он знал, что догонит их. Сейчас он был охотником, а те, кто от него убегали, были его добычей. Он должен был их взять....

В сыром ночном воздухе раскатилось эхо пистолетного выстрела. Последний из преследуемых Игорем запнулся, упал. Игорь подбежал, схватил парня за воротник пуховика, увидел его затравленный испуганный взгляд. Лапко с трудом удержался, чтобы не ударить по прыщавому противному лицу парня.

– Пошли, – Игорь завёл руку задержанного за спину.

Вдруг парень резко дёрнулся, наклонился вперед, и они упали в грязь. Завязалась короткая ожесточённая борьба. Парню удалось вырваться, он вскочил и побежал. Это было ошибкой Игоря и он, быстро поднявшись, побежал вслед за парнем. Вдвоём они уже приближались к широкой наполненной транспортом улице Ленинградской. И снова Лапко почти догнал преследуемого, но тот успел пересечь проезжую часть дороги, а Игорь нет. Перед ним подряд проехали три легковушки. Игорь попытался остановить их, пользуясь своей формой, но она не помогла. Когда ещё Лапко поднял руку, пытаясь остановить автомобили, он ещё видел того, который убегал. Но машины не остановились. Всего одну-две секунды Игорь ждал, пока проедут машины. Этого времени вполне хватило тому, который убегал от Лапко. Тому, с прыщавым противным лицом. Игорь не знал, что ему делать. Он упустил преступника, а между тем две жертвы этого преступника находились в медсанчасти, они были при смерти....

С Машиностроителей на Ленинградскую повернул «УАЗ» дежурной части. Игорь остановил его.

– Ну, что, Игорь? – как-то взволнованно спросил Чернышёв – Взяли?

Лапко промолчал.

– Ничего, возьмём, – уверенно сказал водитель, – весь район оцеплен. Зачистка идёт.

– Сам хочу взять, – сказал Игорь. – Они шурина моего....

– Возьмёшь, – пообещал Игорю участковый.

«УАЗ» кружил по улицам Никитина, Московской, Машиностроителей, Ленинградской, но нигде не было ни одной живой души. Только милицейские машины везде, да «УАЗы» вневедомственной охраны. Улицы и переулки были пустынны, и всё же Игорь знал, что те, кого они ловят где-то здесь, рядом. Они видят, как милиция ищет их. А тот с прыщавым противным лицом просто со смеху над Игорем умирает.... Наверное, Игорь так и не сможет понять, почему он обратил внимание на тот тракторный прицеп, стоявший у ворот ограды одного из частных домов на улице Ленинградской. В прицепе был кучей навален какой-то мусор.

– Притормози, – попросил Игорь водителя.

– Что? – спросил участковый.

– Прицеп видишь?

– Ну, – кивнул головой младший лейтенант.

– Пошли, – Лапко вылез из «УАЗика».

Очень тихо подошли к прицепу. Прислушались. Шорох и сбитое дыхание. Лапко залез в прицеп, носком берца откинул в сторону средних размеров клок соломы. Под ней лежал человек в грязном пуховике, в чёрной вязаной шапочке.

– Вставай. Милиция.

– Чего?

– Вставай, а то сейчас убью, закидаю соломой, и никто ничего не узнает.

– Игорь, успокойся, – сделал замечание участковый.

– Вставай. – Лапко не слышал слов участкового. Он вообще ничего не слышал, ничего, кроме своей озлобленности. – Вставай! Ты меня не понял?!...

Тот, кто лежал на дне, послушно встал, и Игорь увидел перед собой его лицо. Это было то самое лицо, прыщавое, противное. И ещё глаза, какие-то мутные.

– Пацаны! Демона повязали мусора! – из переулка выскочил какой-то маленький и побежал по дороге.

– Стой! – прокричал вслед ему участковый.

Этого маленького догнали на «УАЗике» из дежурки. Он ещё что-то долго кричал, матерился, плакал, когда ему пытались завести руки за спину.

– Значит, ты у нас Демон? – спросил Лапко прыщавого.

Тот кивнул головой.

– А этот, который из себя Гайдара корчил?

– Шеф.

– Кто? – Игорь сдавил парню подбородок.

– Шевченко Саня. Дяденька, не бейте, – Демон заплакал, – не бейте. Я всё скажу.

– Да чего тебя бить-то? Ты и так еле живой. В машину! – Лапко очень сильно хотел ударить этого прыщавого, но не имел права. А жаль.

Сели в «УАЗик».

– Ну, что, нытик, на первом допросе сдашь всех? – Шевченко презрительно посмотрел на своего подельщика.

– Замолкни там, Гайдар, – сказал Лапко.

– Ты сам Гайдар, – огрызнулся Сашка, милиционеры рассмеялись.

– Гайдар это писатель такой был. Он своих партизан о немецкой засаде успел предупредить., – Демон посмотрел на Шевченко, – дурак, книги надо читать.Шевченко тоже писатель такой был.

– Чего же ты такой умный с нами связался. Читал бы дома книжки свои. Стал бы очкариком и тебя бы нормальные пацаны чмырили.

– Сам ты чмо.

– Чего!?

– Замолкните. Гайдар героем был, а вы... – Лапко выругался.

Из микрофона «Моторолы» послышался голос Сергеева:

– Центр! Центр! Я 804! Задержал двоих подозреваемых! Идём на базу!

– Молодцы.

– Центр! Я 845! Тоже двоих взяли! – доложил в дежурку участковый, улыбаясь.

– Центр! Я 405! Одного задержали! Высокий! С палкой! Палка в крови вся! В гвоздях!

– Центр! Я 703! Тоже одного задержали. Весь пуховик в каплях крови. И куртка с ним кожаная. Тоже идём на базу!

– Отлично, ребята! – голос дежурного по городу был радостным.

– Всё. Всех повязали. И Террориста, и Губу, и .... – прошептал Шеф.

– Заткнись, стукач, – зловеще прошипел Демон, он уже не плакал.

– Замолчите, – сказал Чернышёв. – Чего вы из себя тут крутых строите. Сейчас только опера за вас возьмутся, вы сразу же друг друга сдавать начнёте....

– Поехали в отдел, – сказал участковый водителю.

– Поехали, – водитель завёл машину....

 

-16-

 

В дежурной части, в комнате по разбору, находились двое. Сержант Сергеев сидел за большим дубовым столом и что-то писал. Террорист стоял лицом к стене, руки за спиной. Вошёл Игорь.

– Это кто? – спросил он Сергеева.

– Это? Это главарь всей банды, по-моему. Матёрый. На Айрата с выкидухой кидался. Бережков вовремя подоспел. Крут, но только у нас крутых ломать умеют.

– Что говорит? – спросил Игорь.

– А ничего пока. Молчит, но это пока.

– Сейчас всё скажет, – Лапко подошёл к Террористу. – Где был семь часов и в одиннадцать часов вечера?

– Дома, – усмехнулся задержанный.

– Почему олимпийка в крови? – Игорь злился всё больше.

– Давление у меня. Кровь с носа шла.

Игорь вдруг повалил задержанного на пол, сел на спину.

– Ты кому тут по ушам ездишь, тварь!? Кровь с носа так не может идти! Ты же бил кого-то! Говори! Кого бил?...

– Отвали, ментяра! Не бил я никого! Понял! А шапку эту я нашёл!

– Что? Какую шапку? Ты кого обманываешь?! Ты ведь… Ты моего брата избил! Ты!...

– Какого брата? Ты чего, мусор? Крыша съехала?...

– Сейчас у тебя съедет! С выкидухой на ментов кидаешься!? Сейчас я тебе для начала уши обрежу! За мусора! – Лапко схватил со стола нож-выкидуху, но его руку перехватил Сергеев.

– Дурак! Здесь начальник! Тебя же посадят!

– Что? Меня посадят? Его не посадят! Он малолеточка! Условным отделается! Его не посадят! А меня посадят за то, что я такую вот гниду кокну!

– Не нам это решать! Суд есть! – Игоря держал за руки какой-то незнакомый оперативник.

– Какой на фиг суд? Не посадят его. И ты это знаешь, Лёха, – Игорь постепенно успокаивался.

В комнату вошёл помощник дежурного по горотделу.

– Алексей, вези Игоря домой и сюда езжай. А с этим главарём пока опера пусть побеседуют. И поверь мне, Игорь. Его, вот этого гада, даже пальцем трогать не надо. Он и так всё расскажет. Опера ребята серьёзные. Всё, езжайте.

– Нет, Коля, самая серьёзная служба наша, – улыбнулся Сергеев, – да, мы все нужны. Милиция, одним словом. Езжайте.

Сергеев и Лапко вышли из комнаты по разбору. Игорь уже был спокоен. Выйдя на крыльцо горотдела, Лапко увидел ответственного от руководства, начальника МОБ подполковника Любимова.

– Товарищ подполковник, разрешите обратиться?

– Да.

– Виноват я, погорячился я. Но ведь брата они моего чуть не убили.

– Давно работаешь?

– Стажировка заканчивается.

– Всё придёт со временем. Я двадцать лет в милиции. Тоже был молод и горяч. Только ещё и думать нужно. Милиция, это не просто трах, бах и всё. Тут думать нужно. Так-то вот.

– Понятно, товарищ подполковник. Разрешите идти?

– Идите, – начальник МОБ вошёл в дежурную часть.

Лапко и Сергеев сели в патрульную «девятку» с бортовым номером 804.

 

-17-

 

– Куда тебе?

– Поехали в медсанчасть. Как там Мишка? – Лапко закурил, затянулся горьким сигаретным дымом.

Они уже подъехали к больнице, когда из рации послышался голос Хоменко.

– 702! Ответьте Центру!

– На связи 702! Парк Пушкина, проверяю наряды, – ответил Жилин.

– Проедь на улицу Кирова. Забери там и доставь сюда такого Андрея Цыбулько.

– Кто это?

– Один из банды это, Паша.

– Понял. Еду.

– В этом же доме, в соседнем подъезде забери Селезнёву Анну Геннадьевну. Это одна из пострадавших.

– Во как. Адрес-то назови. Хоменко назвал адреса.

– 804! Центру!

– На приёме.

– Лапко с тобой?

– Здесь пока.

– Игорь, слыхал? Раскололся Террорист-то перед операми. Все они там друг на друга стучат сейчас. Понял?

– Понял! Спасибо, Ребята!

– Ну-ка прекратите эфир засорять! – послышался из рации голос дежурного. Игорь вышел из патрульки.

– Спасибо, Лёха, что подвёз.

– Да ладно. Чего там. Пиво с получки, и никаких вопросов, – пошутил Сергеев. – Ладно, Игорь, будь здоров, не кашляй. Увидимся.

Патрульная «девятка» отъехала. К Игорю подошла жена, обняла его.

– Что ж ты даже куртку не надел, в одном кителе. А грязный-то какой, – Марина улыбалась, – где валялся-то?

– Всё нормально, – прошептал Лапко, – мы их взяли...

Из дверей больницы вышел Егор Ильич. Он был спокоен:

– Врач сказал, что Мишка будет жить. Только в больнице долговато придётся полежать, – он закурил.

Лапко ещё ни разу не видел, чтобы тесть курил. Но он не стал заострять на этом внимания. Зачем? И так всё понятно – Сын и Отец. Только вот кто же тех-то гадов вырастил-воспитал? Террорист, Демон, Губа, Бодуля, Цыбулько, Шеф и другие. Ведь это же уже не люди, это же просто бешеные собаки....

Игорю было лень о чём-либо сейчас думать. Он шёл рядом с женой, тестем и тёщей.

Вдруг с тёмного ночного неба пошёл снег, укрывая собой всё вокруг....

Зима была любимым временем года у Игоря Лапко....

 

Роман Леонов